Вопрос приоритетов: как кубанский агрохолдинг стал своим на Алтае

Жил да был один колхоз имени… Так начинается большинство современных аграрных повествований. Этакая вечная сказка на один мо­тив и с общей фабулой: канула в Лету одна эпоха, а вторая еще не родилась — и рухнуло сельское наше хозяйство в черную дыру, сверкнув голыми пятками у горизонта событий.

Но прошло время, бизнес зашевелился, и вот уже российский АПК стали называть не черной дырой, фатально засасывающей бюджетные средства, а ло­комотивом экономики с действием точно наоборот. Появились инвесторы, которые пришли окультури­вать брошенные земли. Так случилось и с колхозом имени Сталина в Курьинском районе, развалины которого подобрал приснопамятный холдинг «Изум- рудная страна». Правда, история та закончилась далеко не сказочно, скорее, как в дурном анекдоте, который не смех вызывает, а желание хлопнуть себя по лицу от жгучего испанского стыда.

Короче говоря, бывшие колхозные земли отошли в конкурсную массу и оказались на аукционе. И в 2017 году их выкупила холдинговая компания из Краснодарского края «Приоритет Агро». «Опять холдинг!» — ужаснулись курьинцы. «А почему бы и нет!», — деловито ответили кубанские инвесторы и принялись пахать (в прямом и переносном).

История, конечно, изложена очень сжато, придется расписать подробнее. Нам в этом по­мог заместитель директора ООО «Приоритет Агро» Юрий Кишко, который стоял у истоков пере-перерождения колхозных земель.

«ЗЛАЧНОЕ» МЕСТО

— Юрий Алексеевич, расскажите, как давно компания «Приоритет Агро» развернула свою деятельность в Курьинском районе и с чего на­чалось освоение этих земель?

— Мы начали работать здесь в 2017 году, и первой нашей задачей стало, собственно, аккумулирование земельного банка, фор­мирование парка техники и создание тру­долюбивого коллектива.

— Насколько я помню, здесь вас встретили довольно прохладно, если не сказать с острым негативом — мол, опять холдинг приехал. Как вы к этому отнеслись?

— С пониманием того, что это естествен­ная реакция. Население всегда будет нас­тороженно относиться к приезжим инвесторам. Как сейчас зашли на Алтай мы, так и к нам в Краснодарский край в свое время заходили из других регионов, даже из‑за рубежа. И все, включая нас, остро реагировали на «чужаков», особенно на мо­сквичей, которые приезжали и начинали что‑то делать.

— То есть вы были готовы к подобному отно­шению и отреагировали философски?

— Конечно, я воспринимаю это спокойно. Тем более, всегда должна существовать оп­позиция. Это основа политики — как в выс­ших эшелонах власти, так и на местах. И это правильно, всегда должна быть здо­ровая конкуренция. Тем более, кто, кроме оппозиционно настроенных граждан, ука­жет нам на наши недостатки.

— Хорошо, «Приоритет Агро» принял реше­ние расширяться за счет присутствия в других регионах, вы морально настроились на «ан­тихолдинговые» настроения масс. Почему вы выбрали именно Алтай? Ведь Юг куда более «злачный».

— Ну что значит более «злачный»? Все от­носительно. Вот, например, в этом году Юг убирает урожай значительно хуже, чем Ал­тай. Там засуха просто колоссальная!

— Про засуху на Юге новости сыплются нын­че чуть ли не из каждого утюга, для страны это целая драма. Но каждый раз, когда говорят, что урожайность там упала до катастрофиче­ских 46 центнеров с гектара, где‑то плачет один маленький алтайский аграрий. Нет, серьезно, для нашего региона — это запредельная цифра!

— Да, урожай на Юге на самом деле пло­хой, и нет в этом сезоне 46 центнеров с гек­тара — это хороший показатель. Потому что большинство хозяйств убирает пшени­цу с урожайностью 10–15 центнеров. И это на Кубани!

— Да, десять центнеров — это даже для степ­ной зоны нашего региона, мягко говоря, не фон­тан. Но все же, ситуация нынче на Юге, можно сказать, разовая, а не системная. Поэтому мы и стараемся выяснить, чем вас так привлек Ал­тайский край.

— Во-первых, это действительно прекрас­ный край! Во-вторых, это южная часть За­падной Сибири, то есть географический центр континента. Можете для интереса взять карту и измерить — точный центр материка Евразия приходится в городе Гор­но-Алтайск.

— Честно говоря, мало кто видит в этом плюс. Логистика нашим аграриям выходит боком, так что быть в центре континента — это для боль­шинства не преимущество, а недостаток, при­чем серьезный. А вы видите в этом плюс?

— Ну, хорошо, а давайте сравним Ал­тай и Ямало-Ненецкий автономный округ. Это, конечно, далеко не житница России, но сельское хозяйство там тоже есть, на­пример, оленеводство. И им тоже нужно вывозить свою продукцию. Так что не все так плохо!

ЗЕМЛЯ УМРЕТ, ЕСЛИ БУДЕТ НИЧЬЕЙ

— Ладно, убедили, все познается в сравне­нии. Итак, вы пришли на Алтай с амбициоз­ной — в хорошем смысле этого слова — задачей аккумулировать земельный банк. Как много времени на это потребовалось и с какими труд­ностями вы столкнулись?

— В общем‑то, трудности были самые обычные, знакомые любому фермеру. Главная проблема, с которой мы столкну­лись, — это кадры. Нужны люди, чтобы работать на этой земле, а государство се­годня является очень серьезным конку­рентом по рабочей силе как для нас, так и для любого производства в любом секто­ре экономики.

— Интересная мысль… А в чем эта конкурен­ция выражается? Не так уж и много народа тру­дится в госструктурах.

— Дело в политике государства — назовем ее социальной. У нас, по сути, существует очень серьезная и мощная поддержка без­работицы. Зачем трудиться, если служба занятости будет тебе как безработному вы­плачивать минималку? Мне кажется, это наносит довольно серьезный вред нашей экономики. Конечно, есть случаи, когда че­ловеку действительно нужна социальная защита и поддержка от государства. Но если человек здоров и трудоспособен, зачем по­ощрять его тунеядство? Думаю, в прави­тельстве давно пора об этом задуматься.

— Мы с вами сейчас заходим на зыбкие пе­ски — в том смысле, что в этой теме можно увязнуть, настолько она неоднозначна. Давай­те вернемся к земле, она ближе и понятнее. Как долго вы ее собирали?

— Собираем до сих пор. Первый клин, а это 2017‑й год, составил около 6 тысяч гектаров заброшенных угодий. Потом с каждым годом добавляли по тысяче-две в среднем. Сегодня у нас 37 тысяч гектаров.

— Вы достигли максимума или же планируе­те расширяться и дальше — если, конечно, зем­ли в районе вдруг освободятся?

— Мы готовы в дальнейшем развиваться еще, но пока встали на паузу. Основная причина, почему мы приостановились, — это отсутствие рабочих и специалистов.

— А сейчас вы кадровую потребность пол­ностью закрываете? Сколько в «Приоритет Агро» на Алтае работников?

— Нехватку кадров мы ощущаем, при том что наша организация создает около 50– 70 рабочих мест в год. И я имею в виду не только Курьинский район, а вообще все алтайское представительство компании. В регионе сегодня у нас работает более трехсот человек на 54 тысячах гектаров.

— Я пытаюсь понять структуру вашей орга­низации. Вы являетесь руководителем Алтай­ского представительства холдинга?

— Моя зона ответственности — Сибирский федеральный округ. У нас не во всех реги­онах Сибири есть земля — но наши кли­енты, которые покупают семена и другую продукцию, требуют определенного рода сопровождение. Моя задача — обеспечить их этим сопровождением.

ФЛАГМАН ПОЛЕЙ

— Так мы плавно и издалека подобрались к основной теме — производственной. Семе­на каких культур вы реализуете? И в целом как растениеводы какую сельхозпродукцию поставляете на рынок?

— Мягкую и твердую пшеницу, ячмень продовольственный, пивоваренный, чече­вицу, сою, горох, нут, лен.

— И подсолнечник?

— Нет, семеноводством подсолнечника не занимаемся. Хотим ввести его в севообо­рот, но нет нужных специалистов. А вот соя — это, по сути, наш флагман. Без лож­ной скромности скажу, что по производ­ству сои мы профессионалы.

— Довольно масштабно все выглядит, осо­бенно если знать, что у вас почти 40 тысяч гек­таров в Курьинском районе. А в валовом выра­жении как выглядит ваш среднестатистический сезон?

— Валовой объем продовольственной сельхозпродукции — 80 тысяч тонн по всем нашим подразделениям в Алтайском крае. Валовое производство семян — 20 тысяч тонн.

— Очень солидно! Сейчас в тренде импор­тозамещение, и чаша сия не миновала семено­водство. Как на вас сказалась новая политика государства? Подстегнула ли она интерес агра­риев к семенам, которые вы производите?

— Безусловно, вся эта политика запретов и ограничений сказалась на многих отрас­лях экономики, а не только на семеновод­стве. Но мы как семеноводческое предпри­ятие, имея большой опыт с сортами разных селекций, чувствуем это не так сильно. Пока, к сожалению, многие по умолчанию выдали отечественным производителям некий вотум недоверия. То есть многие го­товы покупать непонятно что, кота в мешке под импортным брендом. Такая загадка российского менталитета.

— Сегодня у вас в гостях делегация из Ки­тая, и, как я понимаю, это рабочие моменты, а не тщательно подготовленная случайность. Получается, вы сотрудничаете с КНР?

— Да, это наши партнеры. Придется объ­яснить: наша компания «Приоритет Агро» входит в группу компаний «Приоритет», которая включает в себя больше десятка предприятий, часть из которых сотрудни­чает с Китаем. Вообще, «Приоритет» за­нимается разного рода бизнесом. На Ал­тае это растениеводство и семеноводство, в Краснодарском крае компания, являю­щаяся подразделением «Приоритет Агро», выращивает в теплицах черешню, персики, груши, яблони.

— Интересно, а зачем на Кубани теплицы?

— В защищенном грунте плоды значи­тельно быстрее созревают. И, соответст­венно, мы можем намного раньше эту про­дукцию выбросить на рынок — а это цена. Как только появляются фрукты и ягоды с открытого грунта, цена начинает падать.

— Понятно, простите, что отвлеклись от ос­новной темы.

— Да, а другие наши компании занима­ются производством и поставкой средств защиты растений для фермеров, в том чис­ле и для всей структуры «Приоритет Агро». Наши китайские партнеры поставляют нам действующие вещества для производства СЗР. Как вы, наверное, знаете, Китай яв­ляется одним из самых крупных игроков на рынке ДВ. Предупреждая ваш вопрос, «Приоритет» — это исключительно россий­ская компания, без доли иностранных ин­вестиций.

— Юрий, предлагаю вернуться на Алтай. Ска­жите, какие в среднем результаты по урожай­ности вы показываете? Как я понимаю, земли здесь не самые богатые.

— Да бросьте, прекрасная здесь земля! Скажите мне: в сравнении с чем они бед­ные? Возьмем Израиль, государство посреди пустыни, которое выращивает фрукты, ягоды и так далее, и мы с вами покупаем их продукцию в наших магазинах. А Еги­пет снабжает нас картофелем. Да, принято говорить, что Алтайский край — зона рис­кованного земледелия. Но это, извините меня, не пустыня, а плодородная земля.

— То есть результатами вы довольны?

— Ну, знаете, как говорят, нет предела совершенству. Мы никогда не будем аб­солютно довольны своими результатами. Как только мы скажем: «Вот, теперь все просто превосходно, дальше развиваться некуда!», сразу же начнем деградировать. Но прогресс есть, и его нельзя не отметить. Когда мы только пришли в Курьинский рай­он, в первом сезоне средняя урожайность по зерновым в районе была 12 центнеров с гектара. Сегодня мы получаем 40 цент­неров. Полагаем, что наш вклад в каравай района позволил подняться Курьинскому району с предпоследнего места по урожай­ности в Алтайском крае в десятку лидеров.

РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ

— Мы с вами о семеноводстве пока погово­рили как‑то вскользь. Расскажите, какие реше­ния у вас есть для клиентов? Это какие‑то осо­бые сорта и гибриды?

— Как семеноводческое предприятие мы предлагаем клиентам и партнерам то, что мы испытали, что называется, на соб­ственной шкуре. И здесь речь не только о самом сорте или гибриде, но еще и о тех­нологии их производства. Это и средс­тва защиты растений, и система питания, и система очистки и подготовки семен­ного материала. А вот сама подготовка семенного материала — это уникальный процесс. Возьмем, например, зерновые. Есть одна проблема у фермеров — так называемый подгон, когда к моменту убор­ки часть колосьев уже сухая, созревшая, а часть еще зеленая. Из-за этого фермеры вынуждены применять раздельный способ уборки. А на самом деле проблема этого подгона таится в семенах.

— М-м-м, я не агроном, конечно. В чем связь?

— В производстве семян зерновых куль­тур есть определенное требование ГОСТа — это проход через сито 2,4 миллиметра. То есть все, что меньше 2,4 миллиметра, это не семена. И когда мы производим се­мена зерновых, в этот критерий попадают не только зерна 2,5–3 миллиметра по раз­меру, но и 5, и 6 миллиметров. То есть они разные по размеру, а сеялка закладывает их в абсолютно одинаковые условия. Бо­лее крупное зернышко можно положить на бóльшую глубину, и у него хватит эле­ментов питания прорасти. У более мелкого семени меньше элементов питания, ему с той же глубины расти труднее. И здесь агрономы уже имеют дополнительный ин­струмент для управления урожаем.

— Как это выглядит?

— В первые сроки сева у нас лимитирую­щий фактор — это тепло. Почва еще недоста­точно прогрелась, но там очень много влаги. Поэтому мелкие семена мы сеем в первые сроки сева на маленькую глубину, где почва уже прогрелась, им нужно меньше влаги и меньше тепла. И по мере прогревания поч­вы влага уходит и, соответственно, фермеры вынуждены семена закладывать все глубже и глубже в погоне за влагой. Вот в таком слу­чае нужно сеять крупные семена, чтобы они имели силу и возможность прорасти. Если об этом не задумываться, в итоге получается неизбежность «подгона» во время уборки.

— Хорошо, с этим разобрались. Какое реше­ние вы можете предложить клиентам, которые покупают у вас семена?

— У нас есть возможность, позволяю­щая разделять семенной материал на че­тыре фракции, которые в пределах фрак­ции равны и по геометрическим размерам, и по удельному весу, и по цвету. Те фер­меры, которые уже понимают все нюансы, заранее заказывают у нас определенные партии семян, отличающихся по размеру и весу — от мелкого до крупного. Конечно, эти семена немного дороже, чем просто ку­пить стандартную партию того или иного сорта или гибрида. Кто‑то понимает, что, переплатив при покупке семян, можно вы­играть на качестве и объеме урожая. Ну а кто‑то по старинке буквально готов поку­пать семена из кучи отходов.

«ГОВОРЮ КАК СОЕВЕД»

— Юрий, вы говорили (без ложной скромно­сти), что соя — ваш флагман. Радует ли она вас в Курьинском районе?

— Соя здесь дает более двух тонн с гекта­ра. Это наши обычные урожаи.

— Неплохо, учитывая, что в среднем по стра­не в прошлом году урожайность составила 16 ц/га. А в здешних землях для сои хватает влаги?

— Соя — это уникальная культура, кото­рая может расти даже в засухе. Основная задача для нас, агрономов, — получить дружные всходы. В таком случае соя даль­ше будет расти. Чтобы получить дружные всходы, нужны хорошие и одинаковые (!) по размеру и весу семена.

— Кроме сои, которая флагман, что еще есть в вашей «флотилии»? На каких культурах вы де­лаете акцент?

— Мы производим семена яровой пшени­цы мягкой и твердой, ярового ячменя про­довольственного и пивоваренного, нута, чечевицы, льна. Из года в год по‑разно­му, и основное направление по культу­рам нам указывает рынок. Проще говоря, если сегодня из‑за пошлин, ограничений по экспорту и прочих обстоятельств рыноч­ная стоимость пшеницы оказалась ниже ее себестоимости, то зачем фермеры ее бу­дут сеять? Соя — маржинальная культура, и есть резон увеличивать под ней посевные площади.

— А разве можно невозбранно выбросить пшеницу из севооборота?

— Да легко, если не сеять подсолнечник. Это ему нужна промежуточная культу­ра, потому что нельзя сеять подсолнечник много лет подряд на одном поле. Соя же является бобовой культурой, а все бобовые улучшают плодородие почвы. Ее можно сеять на одном и том же поле бесконечное количество раз.

КРУГОВОРОТ РУБЛЯ В ПРИРОДЕ

— Итак, восемь лет назад вы пришли на эту землю… Немного патетично получилось! Со­брав в своем земельном банке 37 тысяч гекта­ров земли, вы добились хороших результатов. Изменило ли это первоначальное холодное от­ношение местных жителей к вам как к холдин­гу, как к «иноземцам»?

— Начну издалека. Когда я приехал в Ку­рью в 2017 году, в селе был только один магазин известной в регионе торговой сети, и полки в этом магазине были покрыты пылью.

Сегодня здесь четыре разные сети, и там нет пустых полок. Понятно, что все сети сегодня расширяются, но ведь они тоже изучают покупательскую способность населения, прежде чем зайти со своей тор­говой точкой.

А теперь смотрите: наше предприятие дает рабочие места сотрудникам, которые получают заработную плату и имеют воз­можность что‑то купить. Соответственно, благодаря этому человеку, который у нас получил зарплату и пошел в магазин, от­крылся еще один магазин, который, в свою очередь, тоже открыл новые рабочие места — для, скажем, супруги механизатора, кото­рый работает у нас. Супруга механизатора тоже стала зарабатывать, у семьи появилось больше денег, и в селе стали появляться до­полнительные сферы услуг. Так это работает.

— Да уж, трудно в этой формуле увидеть эле­менты тлетворного влияния крупного бизнеса. Знаете, какой аргумент часто звучит не в поль­зу холдингов? Главы небольших КФХ, как пра­вило, родились, выросли и остались работать в родном селе и, соответственно, постоянно берут на себя в допнагрузку какие‑то сельские заботы. И считается, что пришлым холдингам это не нужно, они деньги заработали и ушли. Вы представляете крупный холдинг. Скажите, есть ли в политике вашей группы компаний эта самая социальная ответственность?

— Мы сейчас с вами проехали сенокос одного маленького хозяйства. А вы можете быть уверены, что его хозяин неукосни­тельно честно платит налоги? А если нет, то о какой социальной ответственности может быть речь? Холдинги — это, прежде всего, законопослушные предприятия. Аб­солютно. Взять «Приоритет Агро» в Курьин­ском районе, у нас белая заработная плата, мы платим все налоги, платим за элект­ричество и т. д. Конечно, в КФХ тоже раз­ные руководители, кто‑то тоже чист перед законом и налоговой. А кто‑то не платит за электричество, но потом возмущается, почему его от сети отрезали.

— Простите за настойчивость, но хоте­лось бы выяснить, какая на самом деле у агро­холдингов политика в социальном плане. Вот, например, «Приоритет Агро» участвует ли в гражданской жизни села?

— Да, конечно. Мы поддерживаем рай­онную футбольную команду. Также уча­ствуем в благоустройстве: что‑то сами делаем, некоторые проекты финансиру­ем. Например, есть разные программы по строительству спортивных площадок и разных объектов культуры и досуга, где часть затрат должен софинансировать местный бизнес. В селе Кузнецовка по этой программе мы участвовали в капитальном ремонте библиотеки. В селе Краснознаменка софинансировали строительство дет­ской спортивной площадки, еще одна пло­щадка — в самой Курье, а в селе Ивановка есть наше долевое участие в строительстве водопровода. В селе 8 Марта есть детский летний лагерь, туда мы поставляем часть строительных материалов. На стадионе в Курье в прошлом году сделали ворота, сегодня будем их красить.

Еще в скор е запустим современный спортзал для сотрудников нашего пред­приятия и членов их семей. Занятия спор­том будут бесплатными. И таких при­меров очень много, всяческие сельские праздники и мероприятия не остаются без нашего участия, дороги от удаленных сел района проходят по нашим полям, и они с каждым годом все лучше, жители это отмечают.

— Юрий, приходится признать, что образ агрохолдингов значительно демонизиро­ван — видимо, свежа еще память, оставшаяся от «Изумрудной страны». Кстати, а кто в хол­динге принимает вот эти решения, касающие­ся благотворительной помощи району?

— Это наша общая гражданская пози­ция. Мы считаем, что мы хоть и не должны в прямом смысле этого слова, но обязаны, по совести, создавать вокруг себя культу­ру жизни. И в это должен быть вовлечен весь бизнес — агрохолдинг, магазин, бен­зозаправка. Бизнес зарабатывает деньги, и часть их должна вкладываться в место, где ты живешь и зарабатываешь.

---

Юрий Кишко:

«Впервые я прилетел на Алтай зимой. Будучи горячим южным парнем, я не­множко так подохренел от этих мо­розов. Но только вначале. В чем плюс этих морозов — они не сырые, не холодные. Даже если на улице –30, ты выходишь из дома и чувствуешь себя достаточно комфортно. На Кубани даже –5 значительно хуже ощущается, чем на Алтае –30.

Второй раз я охренел от Алтая, когда вернулся летом. Меня поразило раз­нообразие красок! Конец мая и нача­ло июня — это время, когда Алтай весь одновременно цветет. Я в него прос­то влюбился. А именно Курьинский район я полюбил за то, что здесь нет комаров».

---

Авторы: Мария ЧУГУНОВА, Максим ПАНКОВ.