Вспоминая Шукшина

...Да все как-то не получалось выбраться на Шукшинские. А в этом году решила - поеду! Поднимусь на Пикет с тысячами людей, послушаю, что и как говорят о Василии Макаровиче умные люди. Посмотрю на приезжих артистов и писателей (эти мне, по правде, ближе), послушаю концерт.

И уже какие-то десятки километров до Сросток оставалась – как вывернула руль вправо. Съехала на обочину. Поглядела на трассу – по ней нескончаемо мчались машины, все боялись куда-то опоздать. Жить, наверное, торопились.

И со всей ясностью вдруг стало понятно мне, что ни на какой Пикет я сегодня не попаду. Потому что совершенно эгоистично не хочу делить Шукшина ни с кем. На любимую гору в Сростках надо пониматься в одиночку, и сидеть, и смотреть на село, и думать, думать – тоже в одиночку.

…Его имя мне знакомо с детства. Его рассказами наполнялись наши далекие зимние вечера, его Чудик был у нас, ребятишек, самым любимым и смешным персонажем. Это только когда постарше стала, вдруг по-новому прочитала первую строчку: «Жена звала его Чудик. Иногда ласково»…

Потом был блат (о, стояли девяностые, и слово было каждому знакомо!) – да не где-нибудь, а в книжном магазине на Горе. Почему-то родители кинули силы не только на поиск пропитания, но и на приобретение достойной литературы.

Так дома появились «Любавины». Я могла часами разглядывать обложку «Любавиных», разгадывая тайну старой черно-белой разорванной надвое фотографии. Сам роман я перечитывала раз тридцать, наверное. Не меньше.

Классе в шестом замахнулась на «Я пришел дать вам волю», мужественно дочитала до конца. Но поняла и почувствовала, конечно, лишь малую часть того, что выразил Шукшин.

Потом поступила на журфак, начала писать. И страшно невзлюбила сложные лексические конструкции. Для себя поняла: надо писать проще. Да-да, как Шукшин.

…Сижу на обочине (в этом проглядывается некий символизм – вот она обочина, вот
оно - одиночество среди толпы) и вспоминаю пару случаев, которые были связаны с ним
– с главным, пожалуй, писателем в моей жизни. Для меня писатель – на первом месте,
потом идут режиссер, актер, сценарист…

Самое время эти истории рассказать – раз уж на Пикет не попала.
Как-то поспорили с приятелем (мне – лет 17) о том, похожи или нет Шукшин с
Высоцким. Приятель снисходительно (он был постарше и поначитаннее) доказывал, что
сравнивать этих двух неразумно. Если не сказать глупо. Жанры разные. Стилистика
разная. Да и не похожи они вовсе, Шукшин с Высоцким.

Надо сказать, аргументы меня ничуть не убедили. Я чувствовала, что Высоцкий с
Шукшиным – родные души, что ли… Хотя даже не знала, были ли знакомы между собой
эти люди. Эти творцы. Эти гении (не знаю, какое слово правильнее).
Буквально пару месяцев спустя после того спора я в Чемале случайно заговариваю с
мужчиной в возрасте. Кого-то ждала на крыльце турбазы, он тоже. Ну и заговорили.
Собеседник мой (теперь уж, конечно, не вспомню его имени) в прошлом, до пенсии,
занимал высокую должность (как-то в его судьбе удачно пересеклись коммунистическая
партия и мясокомбинат). Статус мужчина сохранил и в преклонном возрасте: грамотная
речь, ясный ум, ровная осанка.

Уже не помню почему, но мы заговорили о Шукшине. Хотя это вполне закономерно –
неподалеку от берега Катуни именно о нем начать разговор.

И выяснилось удивительное: мой собеседник, оказывается, несколько раз видел
Шукшина лично. Встречи эти были лишены налета романтики.

- Одно время Василий Макарович сильно пил. Это ни для кого не секрет, факт
известный. Но в Союзе имя всенародно известного писателя всячески обеляли. Считалось
неправильным, если о злоупотреблении узнают многие. Поэтому на одном из островов на
Катуни была оборудована пещера, куда на лодке доставлялась провизия. Если уж пьешь –
то не людях, а вдали от любопытных глаз, - рассказал мужчина. И добавил, что Шукшин и
Высоцкий были знакомы. И испытывали взаимное уважение и взаимную симпатию друг к
другу. Владимир Семенович даже написал песню на смерть Шукшина – так она его
задела.

…Вторая история произошла недавно, с год назад. Тогда меня позвал в гости один
замечательный человек по имени Слава. Они с товарищами сидели душевно, выпивали,
слушали хорошие песни (помню, был Градский, его «Как молоды мы были»…)
А надо сказать, что Слава, тесно связанный с журналистикой, на короткой ноге со
многими известными музыкантами, артистами. По больше части, что характерно,
столичными. Ну, вот такой коммуникабельный человек, которого после часа разговора
хочется назвать другом.

В особом ряду друзей, к которым Слава относится с большой нежностью и заботой,
стоит всенародно любимый и обожаемый Леонид Куравлев. Слава, когда бывает в
Москве, непременно заглядывает в гости к заметно сдавшему после смерти жены Леониду
Вячеславовичу. Артист наливает хорошего коньячку и начинается разговор.
Шукшин для Куравлева – совершенно особенный человек. Родной и любимый. Их
дружба вечная. Потому что, хоть и ушел в октябре 1972-го Василий Макарович, Куравлев
его никогда не забывал. (А ведь говорят: человек живет столько, сколько живет память о
нем).

Благодарности и любви к Шукшину у Куравлева с избытком. Шукшин стал тем самым
режиссером, после которого актерская карьера Леонида Вячеславовича пошла в гору. Он
ведь снимался и раньше, но картины особого успеха у публики не имели. И тут на
большой экран вышел фильм «Живет такой парень». Сценарий писался специально под
Куравлева. С того момента артиста узнала и полюбила вся страна.
- Мы с Васей знакомы были еще со ВГИКА, - вспоминает Леонид Вячеславович. Актер
давал многочисленные интервью, рассказывал на камеру и под диктофон о доверии и
дружбе с Шукшиным. И о том, что сына назвал Василием в честь алтайского писателя.
…Казалось бы! Все воспоминания выслушаны и записаны. Что можно узнать нового о
Шукшине?

Леонид Куравлев, которого любят зрители, живет в доме на набережной реки Москвы
теперь практически один. За ним ухаживает дочь, и когда она выходит из кухни, куда
заглянул гость Слава из Барнаула, хозяин снова разливает по чуть-чуть. И вспоминает про
последнюю встречу с Шукшиным.

- Мы с супругой отправились в гости к Васе и Лиде, - тот вечер навсегда остался в
памяти Леонида Куравлева. – Пока женщины накрывали стол в комнате, Вася жестом
позвал меня в кухню. «Я тут для тебя припас», - шепотом сказал и открыл морозилку.
Там, во льду, лежала бутылка коньяка. В этом был весь он, Вася, заботливый и прямой. Ну
кто еще бы догадался положить охлаждать коньяк?! Сам Вася к тому моменту уже давно
не пил.

Когда мы засобирались домой, Шукшин вдруг вызвался нас проводить. Это было
немного странно – мы частенько бывали друг у друга в гостях, и провожания не были
приняты.

Однако он настоял.

В Москве стояла ночь. Пустынная улица, перекресток. На нем светофор мигает
желтым. Дошли до дороги, решили, что достаточно, дальше мы сами дойдем, а Васе пора
домой. Попрощались. И тут вдруг он неожиданно поклонился нам в пояс. До свидания,
милые люди.

Ночь, Москва, мы уходим – и он один, и русский его земной поклон.
Мне стало не себе. Почему-то подумалось, что не увидимся больше. Поклон все стоял
перед глазам. Та наша встреча стала последней.

…Сейчас Леониду Куравлеву 82 (данная публикация архивная, - прим. "АК"). И одно из его главных желаний – побывать на Алтае. Увидеть родные Шукшину места.

- Понимаешь, так должен закончиться круг. С Шукшина он для меня начался, им и
должен бы завершиться, - говорит Куравлев.

Но возраст берет свое. Самолетом – тяжело, поездом не легче.

Кто знает, может, 25-го июля помянул коньячком любимого своего товарища Васю
Шукшина народный, заслуженный, любимый и обожаемый артист.

Думаю, что помянул…

Автор: Мария ЧУГУНОВА, 2019 год.