(окончание, начало можно прочитать здесь)
Часть вторая
Аграрий, чьё имя нельзя называть. Каким станет сельское хозяйство.
— Думаю, что аграрную отрасль также коснется процесс глобализации. В будущем пашней будут управлять кланы. Сегодня мы видим, как формируются холдинги, имеющие в собственности по миллиону-полтора гектаров земли. И это дальше будет только нарастать. Управлять обществом можно только через желудок, и когда в чьих‑то руках сосредоточено все движение продуктов питания, то можно управлять не только своей страной, но и целой Азией.
— Интересная мысль, но ведь есть и противоположные точки зрения. Например, что холдинги, в силу своей масштабности, трудно управляемы.
— Но это наше с вами видение, потому что мы наблюдаем еще ручное управление техникой, видим, как живет деревня. Холдинги только считают деньги. Обратили внимание, что ни один из крупных российских холдингов сейчас не выходит с критикой, что в сельском хозяйстве творится что‑то неправильное? Значит, их все устраивает.
Сельское хозяйство — шаткая структура. Вроде бы холдинг работает: раздут штат, все заняты своим делом. Но если в стране вдруг начнутся какие‑то изменения, то холдинги начнут терять государственную поддержку. И тогда весь этот штат, сидевший на хорошей зарплате, начнет разбегаться, как тараканы. И, соответственно, эта система попросту схлопнется.
Да, можно, к примеру «схлопнуть» отрасль строительства — правда, надо очень постараться. Реально «заморозить» стройку и распустить работников, но через какое‑то время подрядчик собирает новую команду и продолжает строительство. Однако в сельском хозяйстве такое не сработает.
— Каким должно быть в идеале сельское хозяйство?
— Оно должно быть частным, это сто процентов. Другого быть не может: человек наемный, который работает за определенный оклад, не будет развиваться. Так и при колхозах было. Однако земля должна быть вся государственной. Она не должна принадлежать пайщикам, у нее не должно быть собственника. Ты, аграрий, выполняешь определенные нормативные требования на этой земле и работаешь. Если ты перестал работать, то земля должна изыматься.
Наш анонимный собеседник: "Если ты перестал работать на земле, то она должна изыматься".
Фото иллюстративное, взято из открытых источников.
Фото иллюстративное, взято из открытых источников.
— Что сейчас происходит с аграрным бизнесом? Идет какой‑то глобальныйпеределрынкаили возникнекийстихийныйпроцесс?
— Тема номер один, которая звучит сегодня во всех коридорах власти, — это агломерация. Все заинтересованы, чтобы было максимальное укрупнение. Зачем в селе, где живет триста человек, заниматься инфраструктурой — водоснабжением, электричеством, связью, дорогами? Особенно проблематично, когда между несколькими мелкими населенными пунктами еще и достаточно большое расстояние.
И если агломерация затронет деревни, то коснется она напрямую и сельского хозяйства. Представьте, что в ходе такие процессов большие территории останутся пустыми. Но пустота обязательно должна чем‑то заняться —например, мигрантами, если сбудутся прогнозы футурологов и в Россию действительно хлынет поток с Ближнего Востока.
— Еще недавно все в один голос говорили о необходимости глобализации, а сейчас уже начали звучать мнения, что, наоборот, нужно возвращаться к многополярности. Тем не менее, вы видите именно перспективы в агломерации. Почему?
— Буду говорить на примере своей работы и того, что вижу вокруг. Немаловажный фактор — в маленьких деревнях некому работать. Я думаю, что в скором времени мы увидим, как в сельском хозяйстве механизаторы работают вахтовым методом. Они приедут на сезон, отработают на земле крупного холдинга, получат деньги и вернутся в семью.
Но это, конечно, в корне неправильно.
Люди в деревнях должны жить и чувствовать себя собственниками, а мы возвращаемся в какой‑то феодализм —когда какие‑то москвичи, например, оформили под охотничье хозяйство всю пойму Оби в Троицком районе. Они поставили шлагбаум, везде повесили камеры видеонаблюдения. А теперь представьте, как какой‑нибудь житель села, который всю жизнь прожил здесь, однажды отправляется по грибы. И вот он попадает в объектив камеры, приезжает охрана и выгоняет с участка, который теперь принадлежит столичным дельцам. У человека просто происходит ментальный разрыв: он больше не хозяин на своей земле.
На самом деле то же самое происходит с землей в деревнях. Представьте, если крупный собственник владеет землей на всю округу в десять-двадцать деревень — у людей не будет выбора, где им работать. Это тоже неправильно.
— Хотелось бы услышать ваше мнение по ситуации на зерновом рынке. Все аграрии сейчас говорят: уберите пошлины. Что вы об этом думаете?
— Надо уметь видеть в новостях скрытый подтекст. Смотрите, сначала ввели заградительные пошлины от курса доллара. И для нас это было более-менее хорошо, и данная система работала. Вдруг начали говорить, что нужно отвязываться от курса доллара, и единственное, что отвязали от американской валюты, — это зерно. А нефть, газ, металлургия, удобрения — все это осталось. Что в итоге получилось? Ограничили до 200 долларов беспошлинную стоимость сделки, а доллар тогда стоил порядка 80 рублей. Итого примерно 16 тысяч «отсечка».
И тут начинается самое интересное: доллар снова начал расти, цена на пшеницу на экспорте становится 400 долларов, умножаем на 80 — и что мы получаем? 32 рубля за килограмм. А у нас 15. Нам это подают как добрые намерения: мол, мы не должны допустить взлета цен в магазинах на продукты питания. Но ведь на самом деле ничего не подешевело!
— Этот процесс, который сейчас идет, он абсолютно неуправляемый?
— Вы не задумывались, откуда у нас в социальном — по конституции — государстве вообще в лексиконе взялось слово «олигарх»? Что такое олигархия — это власть богатых. И сегодня эта власть богатых сформировалась в очень крупную ячейку, и все, что сейчас происходит на рынке зерна в частности и в экономике в целом, было продумано заранее.
— Но скажите, есть ли шанс у небольших и сравнительно небольших хозяйств жить и развиваться в дальнейшем?
— Экономика — сложный процесс, и она рано или поздно наладится, будут и цена, и спрос. Просто сейчас кто‑то ловит рыбку в мутной воде. Те же холдинги, например, не будут работать, они станут лоббировать снятие пошлин, когда уже добьются своего, будут упрощать логистику, добиваться компенсации вывоза зерна.
— Тема номер один, которая звучит сегодня во всех коридорах власти, — это агломерация. Все заинтересованы, чтобы было максимальное укрупнение. Зачем в селе, где живет триста человек, заниматься инфраструктурой — водоснабжением, электричеством, связью, дорогами? Особенно проблематично, когда между несколькими мелкими населенными пунктами еще и достаточно большое расстояние.
И если агломерация затронет деревни, то коснется она напрямую и сельского хозяйства. Представьте, что в ходе такие процессов большие территории останутся пустыми. Но пустота обязательно должна чем‑то заняться —например, мигрантами, если сбудутся прогнозы футурологов и в Россию действительно хлынет поток с Ближнего Востока.
— Еще недавно все в один голос говорили о необходимости глобализации, а сейчас уже начали звучать мнения, что, наоборот, нужно возвращаться к многополярности. Тем не менее, вы видите именно перспективы в агломерации. Почему?
— Буду говорить на примере своей работы и того, что вижу вокруг. Немаловажный фактор — в маленьких деревнях некому работать. Я думаю, что в скором времени мы увидим, как в сельском хозяйстве механизаторы работают вахтовым методом. Они приедут на сезон, отработают на земле крупного холдинга, получат деньги и вернутся в семью.
Но это, конечно, в корне неправильно.
Люди в деревнях должны жить и чувствовать себя собственниками, а мы возвращаемся в какой‑то феодализм —когда какие‑то москвичи, например, оформили под охотничье хозяйство всю пойму Оби в Троицком районе. Они поставили шлагбаум, везде повесили камеры видеонаблюдения. А теперь представьте, как какой‑нибудь житель села, который всю жизнь прожил здесь, однажды отправляется по грибы. И вот он попадает в объектив камеры, приезжает охрана и выгоняет с участка, который теперь принадлежит столичным дельцам. У человека просто происходит ментальный разрыв: он больше не хозяин на своей земле.
На самом деле то же самое происходит с землей в деревнях. Представьте, если крупный собственник владеет землей на всю округу в десять-двадцать деревень — у людей не будет выбора, где им работать. Это тоже неправильно.
— Хотелось бы услышать ваше мнение по ситуации на зерновом рынке. Все аграрии сейчас говорят: уберите пошлины. Что вы об этом думаете?
— Надо уметь видеть в новостях скрытый подтекст. Смотрите, сначала ввели заградительные пошлины от курса доллара. И для нас это было более-менее хорошо, и данная система работала. Вдруг начали говорить, что нужно отвязываться от курса доллара, и единственное, что отвязали от американской валюты, — это зерно. А нефть, газ, металлургия, удобрения — все это осталось. Что в итоге получилось? Ограничили до 200 долларов беспошлинную стоимость сделки, а доллар тогда стоил порядка 80 рублей. Итого примерно 16 тысяч «отсечка».
И тут начинается самое интересное: доллар снова начал расти, цена на пшеницу на экспорте становится 400 долларов, умножаем на 80 — и что мы получаем? 32 рубля за килограмм. А у нас 15. Нам это подают как добрые намерения: мол, мы не должны допустить взлета цен в магазинах на продукты питания. Но ведь на самом деле ничего не подешевело!
— Этот процесс, который сейчас идет, он абсолютно неуправляемый?
— Вы не задумывались, откуда у нас в социальном — по конституции — государстве вообще в лексиконе взялось слово «олигарх»? Что такое олигархия — это власть богатых. И сегодня эта власть богатых сформировалась в очень крупную ячейку, и все, что сейчас происходит на рынке зерна в частности и в экономике в целом, было продумано заранее.
— Но скажите, есть ли шанс у небольших и сравнительно небольших хозяйств жить и развиваться в дальнейшем?
— Экономика — сложный процесс, и она рано или поздно наладится, будут и цена, и спрос. Просто сейчас кто‑то ловит рыбку в мутной воде. Те же холдинги, например, не будут работать, они станут лоббировать снятие пошлин, когда уже добьются своего, будут упрощать логистику, добиваться компенсации вывоза зерна.
"Вдруг начали говорить, что нужно отвязываться от курса доллара, и единственное, что отвязали от американской валюты, — это зерно. А нефть, газ, металлургия, удобрения — все это осталось".
России нужны партнеры — как для технологического развития, так и для широкого рынка. Это невозможно, если мы не построим новую логистику. России нужна новая транспортная инфраструктура. А также энергетическая, информационная и т. д.
Нам необходимо с Индией, Ираном, с азиатскими странами создавать новую инфраструктуру. России нужны еще три транспортных коридора: из центральной части РФ в Иран; с Урала (через Казахстан, Узбекистан, Афганистан, Пакистан) в Индию; из Центральной Сибири (через Алтай, Туву, Монголию) в Китай.
Мнение
— За китайскими автомобилями и сельскохозяйственной техникой будущее. Все меняется на рынке, потому что Китай постепенно ищет новые подходы. От бензиновых двигателей в скором времени будут отказываться, только электромобили. Китай уже занял первое место по количеству электромобилей. Сегодня у них есть машины, которые едут тысячу километров на одной зарядке. Кто займет рынок, тот и будет управлять всей индустрией. Будущее за электроэнергетикой.
