Только храбрым покоряются поля

ПРОЛОГ

«Смелость заключает в себе гениальность, волшебство и силу. Начни сейчас!»

Иоганн Вольфганг Гете

… Гнедая кобыла фыркнула, тряхнула гривой и беспокойно переступила с ноги на ногу, кося глазом на непривычно тихого всадника. Мальчик неподвижно сидел в седле и задумчиво глядел на черту, где сходятся земля и небо. Здесь, в степи, по горизонту можно строгать школьные линейки. Солнце пекло затылок, запах трав пьянил. Насколько хватало глаз, тянулись ковры пырея и люцерны, джунгли полыни, дягиля и сурепки, наполовину взорвавшиеся мины репейника и вечно согласный с ветром ковыль — верные лету контрасты блекли и синели, удаляясь, скрадывая детали. Что-то фундаментальное зрело в сознании юного пастуха, только что осознавшего покой и чистоту, первозданность и мощь степи; накатывали пока не оформившиеся мысли о том, что есть право сильного, что земля не запомнит неуверенных шагов по ней и что «она умрет, если будет ничьей»…

Удача - не свалившаяся на голову манна небесная, а привилегия смелых. Такой простой закон жизни еще в молодости принял для себя начинающий аграрий Отто Гросс, а к зрелым годам он его полностью ратифицировал. Даже когда брошенный жребий едва не привел к краху, когда хотелось выть от отчаяния, русский фермер с немецким именем упрямо шел вперед и в ситуации или/или без колебаний выбирал не выгоду, а честность перед самим собой.

Признаемся честно: планируя поездку в Табунский район на интервью с Отто Гроссом, мы ооооочень хотели спросить, почему фермер-легенда решил продать свое предприятие «Степное». Но вопрос остался в стадии, как бы сказать, едва обозначенного. Не потому, что такт оказался сильнее профессионального любопытства, а потому, что нашлись более интересные темы для разговора. Впрочем, где-то между строк этой весьма продолжительной беседы отчасти можно отыскать и ответ на оставшийся за кадром вопрос - если зреть в корень.

ЧАСТЬ I. «Цель»

«Цель только тогда может быть достигнута, когда уже заранее само средство насквозь проникнуто собственной природой цели».

Фердинанд Лассаль, немецкий философ, экономист и политик

- Отто Оттович, честно, распирает любопытство. Но мы здесь не для того, чтобы пытать о причинах, побудивших вас продать хозяйство. Нам интересно ваше видение происходящего в сфере АПК, тем более, сейчас сделками купли-продажи в этой отрасли никого не удивить. Но давайте по порядку. Вы из числа фермеров первой волны, стало быть, и хозяйству уже далеко за тридцать?

- В следующем сезоне «Степному» исполнится 35 лет, и мы уже потихоньку начали готовиться к юбилею, снимаем небольшой фильм. Столько лет прошло, а я как сейчас помню: на месте, где мы с вами сидим, была мусорная свалка - старая, заросшая травой. Помню и то, каких больших трудов мне стоило убедить райисполком отдать ее под строительство базы.

- Члены исполкома прикипели к этой свалке душой? Ну, знаете, как привыкают к очень старым и неказистым, но под ногу разношенным ботинкам.

- Это было весной 91-го, я тогда написал заявление о выделении мне земли на окраине Табунов под производственную базу. И все 11 членов райисполкома единогласно проголосовали против. Сказали, мол, они не могут допустить, чтобы мы своими сараями ухудшили внешний облик райцентра.

- А свалка этот облик исключительно украшала?

- Не знаю, чем они руководствовались. Но в итоге я каждого члена исполкома привез сюда и рассказал, что хочу сделать: по периметру посадить деревья, огородить территорию красивым забором и только тогда начать строить. На новом заседании все единогласно проголосовали за то, чтобы выдать мне участок. Мы первым делом выгребли и вывезли мусор и хлам, засыпали щебнем и положили асфальт. Отсюда и началось строительство предприятия.

- Оглядываясь назад, что вы думаете — со стороны чиновников это действительно была забота о благоустройстве села, или же они маскировали под ней неприятие нового фермерства?

- Думаю, и то, и другое. Неприятие, о котором вы говорите, - мне ведь вполне открыто о нем заявляли. Даже написали в районной газете, что во время войны немцы дошли только до Волги, а сейчас решили наши сибирские земли забрать.

- Не обидно было?

- Да как-то не до того было. Градус напряжения запредельный, мы от прессинга буквально задыхались. Это потом, по итогам первой уборки, меня осенило: нужно самым горластым противникам привезти бесплатно по машине пшеницы и выгрузить прямо во дворе. Так я и сделал, и накал страстей пошел немного на спад. А ведь доходило до того, что наших жен увольняли с работы, детей не хотели брать в детсад - мол, вы теперь капиталисты, вот и держите дулю, как хотите, так и живите.

- Где брали силы и уверенность, что все получится?

- Я знал, что все получится. В сущности, сомневался только в одном: в нашей стране часто запускались какие-то идеи, которые потом оказывались очередной маниловщиной. А вообще, я был еще довольно молод, но имел за плечами большой опыт работы в сельском хозяйстве. С 12 лет работал в совхозе пастухом во время летних каникул, сначала учась в школе, потом в сельхозтехникуме. Отслужил и вернулся в родной совхоз, но уже на должность агронома. Три года проработал агрономом довольно большого отделения — больше 7 тысяч гектаров земли, затем перевели на должность управляющего в том же отделении. Мне было 24 года, когда я стал, по сути, руководителем крупного села. Совсем ведь пацан еще был…

- Что, так много ответственности свалилось на шею молодого специалиста?

- Сами посудите: в отделении 1500 голов скота, 7200 гектаров, больше 100 рабочих. А на эту самую шею, ко всему прочему, повесили ответственность за школу, детский сад, магазин, библиотеку, клуб и другие социальные объекты.

- Да еще, наверное, недоброжелатели дышали в спину и строили козни?

- Конечно, тем более я начал с того, чего никогда не хватало в совхозах - с дисциплины. Удалось довольно быстро «причесать» коллектив. А один умный человек вовремя мне подсказал, что нужно записывать все вопросы, которые решал, с соответствующими деталями: чем помог, в каком размере. Я ведь никогда не отличался холуйскими комплексами, поэтому понимал, однажды меня захотят «подвинуть». На меня довольно часто откровенно «наезжали», но я всегда отвечал: действовать будем на основе здравого смысла и интересов дела. Прочие «хотелки» оставлял без внимания.

- Да уж, для людей той ментальности это чуть ли не личное оскорбление. И что, однажды, когда уже смеркалось, к вам пришли? Какой облик принял буревестник?

- Тогда было много сравнительно честных способов скинуть неугодного руководителя с поста. Например, был такой пункт в должностных обязанностях: работа с обращениями граждан. На одном из заседаний райисполкома кто-то внес в повестку - проверить молодого руководителя отделения (меня) на предмет отзывчивости к чаяниям населения. Нагрянула комиссия собирать материал, было понятно по настрою, что меня хотят подвинуть с работы.

- Тут-то и пригодились те самые записи?

- Я открыл им гроссбух, а там несколько листов исписаны мелким почерком именами граждан и перечнем решенных дел. Когда комиссия все это озвучила на следующем заседании, многим пришлось переобуваться в воздухе. Пришлось комиссии принять решение: обобщить опыт молодого руководителя и рекомендовать к применению на других территориях.

- Надо полагать, в работе отделения вы тоже достигли высоких результатов?

- Через некоторое время я стал главным агрономом одного из крупнейших в то время предприятий в Алтайском крае и отвечал уже за 40 тысяч га земли и житие-бытие шести деревень. Через пару лет совместной работы в этом хозяйстве наш совхоз вышел на первое место по выработке на комбайн и на трактор — это среди 800 предприятий сельского хозяйства региона. По урожаю мы в степной зоне не могли состязаться с другими, а вот выработка говорит об уровне организации труда и его интенсивности.

ЧАСТЬ II. Семеро смелых

«Умеренность можно считать добродетелью лишь в том случае,

если у вас есть другая альтернатива».

Генри Киссинджер, американский дипломат

- Вы прошли серьезную школу и подошли к созданию своего хозяйства с внушительным багажом. Но все-таки в вас чувствуется некий - европейский, что ли, в самом хорошем смысле этого слова - подход. Где вы этот опыт почерпнули?

- Началось все с того, что в 90-м году меня вызвали в крайсельхозуправление и сказали: мы тебя как молодого, но уже опытного специалиста посылаем в высшую всероссийскую школу управления АПК. Да еще и назначили главой делегации Алтайского края. Удивительно, но там нас собирались учить управлению в агропромышленном комплексе в условиях рыночной экономики!

- Надо же, и это в 1990 году? На тот момент еще был жив Союз.

- Да, СССР еще существовал, и мало что предвещало распад. Хотя многие уже начали соображать, что в экономике нужны перемены. И мне становилось временами некомфортно, хотелось чего-то другого.

- Школа дала вам это новое?

- Основной курс проводился в Новосибирске, но ряд лекций нам читали в Москве, а часть - в Прибалтике. И вот когда мы проехали по прибалтийским республикам, то увидели, что там начинают возрождать старые добрые хутора - фермерские хозяйства. Я запомнил, с каким азартом нам об этом рассказывал руководитель департамента АПК одной из союзных стран, о том, как они помогают фермерам. Это меня удивило до глубины души. Еще я запомнил молодую семью фермеров, мужа и жену лет по 35. Мини-коровник голов так на 50, а рядом прекрасный особняк. Помню, как мать одного из супругов, держа внука на руках, сказала нам, слушателям школы: «Дети мои, я желаю вам свободы - а значит счастья». Как будто тумблер переключился в моей голове, и с этого момента я четко знал, что буду делать завтра.

- И вот это завтра наступило. Что вы сделали?

- На дворе стоял март 1991-го, обучение в Высшей школе кончилось, и началась производственная преддипломная практика, которую мы могли пройти в любом предприятии Советского союза на свой выбор.

- И вы рванули в Прибалтику?

- Нет! Я поехал домой с твердой целью. Приехал, помню, в выходной день. Звоню директору, прошу срочно приехать в контору. А там кладу ему заявление об увольнении на стол.

- Вот это поворот! Особенно для директора. Мне кажется, что для этого действительно нужна смелость - оставить хорошую должность и отправиться осваивать непаханое поле, буквально и фигурально говоря…

- Действительно, директор злился, но ничего уже нельзя было изменить. Решение было принято и отмене не подлежало. И никаких сомнений за спиной.

- Отто Оттович, но после длительного обучения вам еще и диплом надо было написать. Дайте угадаю. Вы решили пройти преддипломную практику, на которую отведено полтора месяца, на собственном предприятии, которое еще не создано???

- Странно звучит, правда? А ведь действительно, у меня ничего не было совершенно: ни земли, ни техники, ни денег, ни людей. Начал с последнего: собрал мужиков-единомышленников, набралось семь человек вместе со мной. В крае к тому времени уже был создан Союз фермеров, и я услышал, что там технику раздают. Приехал и сказал, что нас, фермеров из Табунского района, семеро.

- Семеро смелых!

- Да. И я не стал говорить по понятным причинам, что мы вместе работаем. Написал семь заявлений от имени каждого с заявкой на весь спектр техники: тракторы, сеялки, автомобили, погрузчики, бензовозы.

- Простите, но вам там не посоветовали умерить аппетиты? Да и вообще, откуда у Союза была техника на выдачу?

- В то время уже был принят закон о крестьянских фермерских хозяйствах, за которым последовало постановление, что 10% от всех фондов, который получал Алтайский край, должны были целенаправленно идти фермерам. Союз эти средства распределял. Когда я привез семь заявлений, там удивились, конечно. Я убедил, что в степи посевные площади большие, что только у нас 1500 гектаров - а это по тем временам большой надел. И скромно заявил, что если они процентов на 30 хотя бы удовлетворят наш общий запрос, уже хорошо.

- У вас и правда столько земли было?

- Да нисколько не было! Но после возвращения из Союза фермеров я бегом отправился к главе района. Говорю: срочно выделяй нам землю, столько новой техники привезу! Так к 5 апреля 1991 года срочно родилось постановление райисполкома о выделении мне земли.

- Постойте! А что, Союз бесплатно технику выдавал?

- Нет, технику давали за деньги. Правда, их у меня не было.

- Таааак, уже потихоньку иммунитет к удивлению вырабатывается. И как вы эту проблему решили?

- Пошел в банк просить кредит. Меня спросили, что я могу предложить в залог. А что я заложу - у меня же нет ни хрена! Предложили следующий вариант - попросить директора совхоза, где я много лет проработал, поручиться за меня. Удивительно, но он отнесся к моей просьбе с пониманием и перед банком поручился.

- Отто Оттович, ну вы даете! Знаете, вспомнилось, как однажды Киссинджер описывал суть челночной дипломатии с помощью байки про русского парня, которого сватали за дочь Ротшильда. Может, знаете эту историю - когда брачный агент сначала пошел к Ротшильду, представив русского мужика президентом швейцарского банка, а потом пристроил того президентом в банк, представив зятем Ротшильда. Скажите честно, у вас не было ощущения грандиозной авантюры?

- Нет, я был убежден тогда и убежден по сей день, что все делал правильно. На моих глазах этот процесс шел в регионах страны, в том числе в крае. Ну и не забывайте, что в фермеры первой волны шли простые механизаторы, шоферы, даже учителя. А у меня за спиной был такой опыт! Что мне эта тысяча гектаров...

- Диплом-то защитили?

- С отличием. Мне дали диплом под номером один. То есть я стал первым дипломированным специалистом Сибири и Дальнего Востока, который способен управлять сельскохозяйственным предприятием в условиях рыночной экономики. Страшно этим гордился.

ЧАСТЬ III. «Судьба»

«Пока не покорила нас судьба, надобно водить ее за руку, как ребенка, и сечь ее,

но если она нас покорила, то надобно стараться полюбить ее».

Фридрих Ницше, немецкий философ

- Сейчас говорят, что времена наступают трудные. А у вас раньше случались кризисы?

- Конечно, были испытания в жизни, и довольно серьезные. Иногда даже думал, зачем меня судьба ведет такими тернистыми тропами. Пожалуй, самая тяжелая ситуация сложилась в начале нулевых, когда мы создали первый аграрный холдинг в Алтайском крае. Нам уже стало не хватать земли, а по краю один за другим рушились совхозы. Начали создавать холдинг. Топчиха, Калманка, Ребриха, Панкрушиха, Бурла - мы подбирали хозяйства, которые лежали в грязи в прямом и переносном смысле. А потом началось самое интересное. В составе учредителей было пять человек, я в том числе. В первый же сезон - в 2001 году - мы «закопали» много денег, перед этим распахав брошенные земли, отремонтировав технику, наведя порядок, повысив зарплаты, «причесав» производство. На все про все ушло около 120 миллионов рублей - колоссальные по тем временам деньги. И тут происходит интересный момент. Мы делали бизнес-план из расчета 4,4 тысячи рублей за тонну пшеницы, а случился обвал цен, и она уходила с молотка по 600 рублей за тонну. Мы выгребли все склады под метелку и сдали зерно аж на 20 миллионов рублей!

- Ничего себе! Вот это вы ушли в минус!

- Об этом же задумалась большая часть учредителей. Не удовлетворившись таким бизнесом, они спрыгнули на ходу. Мы остались вдвоем, я и генеральный директор. И тут он попадает в автомобильную аварию, лежит в реанимации. На дворе декабрь, у нас нет ни грамма угля, ни капли солярки, 100 миллионов рублей долгов - и целый отряд «опричников» осаждает кабинет: суд, прокуратура, пристав, начальник полиции, начальник налоговой, энергетики и так далее. Все наседают, что-то требуют, грозят наложить арест на имущество и продать его, чтобы удовлетворить иски. Думал, сойду с ума.

- Как выкрутились?

- Сначала это казалось невозможным: я остался один, куча долгов и 19 населенных пунктов, где расположены наши предприятия и их отделения. И тут меня опять осенило: я решил всех контролеров собрать в одном месте и обратился то ли с просьбой, то ли с требованием не разорять то, что я пытаюсь спасти. Знаете, в итоге смог их всех убедить… От меня отстали, а я после этого собрал руководителей хозяйств и также обратился к ним с призывом: помогите мне спасти ваши же села, ваше же производство! Самую трудную зиму мы пережили. Позже я вышел из холдинга. На то, чтобы вытащить свое предприятие из долгов, потребовалось несколько лет. А по факту мы с сыном начали все сначала в 2005 году.

- В прошлый раз вам дала толчок интересная и довольно рискованная партия. На что вы опирались в этот раз?

- Еще во время учебы в фермерской школе, будучи в Прибалтике, я спрашивал: как вы так активно развиваетесь, кто вам помогает? Сказали, что поддержку оказывают скандинавские государства. И тут мне пришла идея: надо выйти на правительство Германии, чтобы на базе моего предприятия они построили, например, учебно-опытное хозяйство, где учили бы частному бизнесу людей, заинтересовавшихся сельским хозяйством. Поясню свою логику. Германия тогда, в начале девяностых, вела активную политику переселения этнических немцев. Удовольствие это не из дешевых – процесс возвращения на историческую родину каждого обрусевшего немца обходился примерно в 50 тысяч дойчемарок. И я подумал: а почему бы правительству Германии не вложиться в проекты, призванные помочь начинающим фермерам в России? Это бы и стабилизировало волну переселения, и дало бы импульс к развитию сельского хозяйства у нас.

- Мысль интересная. Но ещё интереснее то, что вы, изрядно обжегшись на молоке, не стали дуть на воду, а затеяли новый проект международного масштаба. Неужели и в этот момент не пробежался неприятный холодок?

- Страха не было. С этой идеей я дошел до председателя крайисполкома, но там никому ничего не надо было. Однако если что-то ищешь упорно, судьба сама идет навстречу. Пока ты сидишь и решаешь - ничего не происходит. Как только окончательно решаешься на что-то, Провидение начинает играть на твоей стороне. Оно посылает нужных людей, создает обстоятельства, чтобы ускорить получение тобой желаемого - я в это верю. Так судьба свела меня с профессором, который учил нас в Высшей школе в Новосибирске. Через цепочку знакомств нашелся выход на правительство Германии. В результате переписки я получил приглашение от министра сельского хозяйства ФРГ поучиться уму-разуму в их стране за их же деньги.

- И вы просто не смогли отказать министру европейского государства - это было бы невежливо…

- Ну конечно! (смеется, - прим. авт.). Нас возили по предприятиям и показывали лучшее, что есть во всех отраслях сельского хозяйства и переработки, начиная от декоративного цветоводства и заканчивая пивоварением. А они нам еще оказали гуманитарную помощь, закупив на несколько сотен тысяч дойчемарок оборудование для нас. Там были созданы учебные центр при Минсельхозе. Нам было это полезно не только в материальном плане, учеба перевернула наше представление о сельском хозяйстве. Потом мы совместно с германской стороной создали Союз немцев-фермеров Сибири. Провели в Табунах учредительный съезд, зарегистрировали это объединение в Минюсте. Какая перед нами стояла задача: везти из Германии оборудование и технологии и помогать начинающим ребятам.

ЧАСТЬ IV. «Столыпин»

«Деньги есть чеканенная свобода».

Федор Достоевский, писатель.

- Отто Оттович, о предприятии «Степное» уже неоднократно говорилось и писалось, поэтому предлагаю не повторяться особо. Вот что интересно: вы как-то в беседе обмолвились, что в России до сих пор не решен аграрный вопрос. Что вы имели в виду?

- Знаете, в чем проблема русского крестьянства? На этот вопрос однажды ответил премьер-министр Российской империи Петр Столыпин в беседе с канцлером Германии Вильгельмом II. Он обратил внимание канцлера, что в России остро стоит аграрная проблема. А на вопрос, в чем ее суть, ответил: «А в том, что нищий и голодный крестьянин не может служить опорой государю. Он, наоборот, пополняет ряды оппозиции к царской власти. Нужно сделать крестьянина зажиточным, а для этого есть только один способ - сделать крестьянина собственником». Конец цитаты. Прошло больше ста лет. Хочу напомнить, какое было воодушевление, какой был подъем, какой огонь в глазах, когда появился закон о фермерских хозяйствах. Насколько люди поверили в это, какая энергия витала в воздухе в то время, в начале девяностых…

- А сейчас в воздухе между нами витает некое «но».

- Но что мы видим сегодня? Государство меняет приоритеты: идет рост крупных агрохолдингов, а те самые крестьяне-собственники, о которых говорил Столыпин, потихоньку начинают схлопываться. На мой взгляд, это большая ошибка. Премьер-министр Казахстана на праздновании 50-летия целины в Оренбурге в кулуарах сказал такую фразу: «К сожалению, Россия пошла по неверному пути - по пути созданию крупных агрохолдингов, а значит по пути разрушения и ликвидации сельских населенных пунктов». Почему он так считал? Потому что агрохолдинги с их финансовыми возможностями, административным ресурсом, имеют возможности покупать мощнейшую технику, и много крестьян высвободится.
Подумайте, у агрохолдингов не откуда взяться желанию заниматься деревнями - это же не их родина. У них есть одна цель - эффективность и ее величество прибыль. Есть еще одна сторона, на мой взгляд, более важная. Чем больше маленьких крестьянских хозяйств, тем больше людей работает не наемными работниками, а руководителями. Тем выше их нужда заниматься саморазвитием! Ведь невозможно успешно управлять предприятием, не изучив бухгалтерию, финансы, агрономию, зоотехнику, ветеринарию, инженерное дело, юриспруденцию и так далее.

К чему я клоню? Любое государство состоит из людей, и чем эти люди более грамотны, образованы, подготовлены, способны к действию, закалены и информированы, тем богаче и успешнее государство. Если грубо, наемному работнику дали лопату и сказали: копай от забора и до обеда. Как кадровый потенциал страны он представляет собой не самую высокую единицу. Как сказал древний философ Фалес Милетский: «Сильнее всего на свете нужда, ибо она властвует над всем».

- Многие бы с вами поспорили, сказав, что урбанизация — естественный процесс, которому бессмысленно противиться. И что это вполне себе путь развитых стран.

- Тогда почему Рузвельт не давал разрушить семейные фермы в Америке? Он не позволял одному более оборотистому предприятию скупать другие - менее оборотистые. Рузвельт оставлял эту ячейку, понимая ее ценность. Или посмотрите на Европу – там активно поддерживают небольшие семейные фермы, которые работают веками!

Хотелось бы, чтобы и у нас государство смотрело на село не только как на производственную площадку, но чтобы видело в сельском жителе этнический, демографический, кадровый, лидерский и духовный потенциал страны. Я бы назвал деревню селекционным центром по производству людей неизбалованных, с детских лет приученных к труду. Каким село может стать кадровым резервом для государства! И я не думаю, что было бы правильно превратить обширные территории за Уралом в огромную обезлюдевшую пустыню. У меня возникает ощущение, что до нашего президента доходит информация, касающаяся аграрного комплекса России, не в полном объеме, не отражая объективную реальность. Мы сегодня видим новостные ленты, которые хотят приукрасить то, что хорошо, и недоговорить о том, что плохо.

- Какие еще тенденции, о которых не услышишь по телевизору, вы отмечаете?

- Недавно Минсельхоз объявил, что к 2030 году мы должны нарастить экспорт на 50 процентов. Перевожу с чиновничьего на русский: то есть государство хочет, чтобы крестьяне России стали работать к 30-му году в полтора раза лучше. Я правильно понимаю? Но при этом он должен с каждым годом все хуже жить. Доходность падает уже не первый год, цены на средства производства растут. Кроме того, принимаются разные законы и правила, которые мешают фермеру работать: бесчисленные ФГИСы, правила и нормы. Аграрный аналитик Александр Корбут однажды говорил, что по уровню поддержки экспорта Россия занимает одно из последних мест в мире, но по выделению средств на надзор и контроль в АПК - впереди планеты всей. Мне это сложно понять. У крестьянина должны быть какие-то инструменты для того, чтобы он продолжал жить дальше, а не новые и новые помехи.

- Вы затронули проблему диспаритета цен. Чего нам ждать в этом отношении?

- Позвольте провести историческую параллель. Помните, как было при НЭПе? Вместо продразверстки ввели продналог, и у крестьянина стали забирать не 70 процентов, а 30. Рынок начал оживать, но средств для государства не хватало, и оно придумало новый инструмент - закупать зерно подешевле, а промышленные товары продавать крестьянину подороже. То есть начали доходы у крестьянина изымать. Это и есть диспаритет цен, с которым мы сталкиваемся сегодня. Сложилось впечатление, что Россия в аграрном вопросе продолжает метаться, как слепой теленок на веревке.

- А как было, скажем, в поздние советские времена?

- Ну вот смотрите, во времена, которые я уже застал, зерно стоило 12,1 рублей за центнер, а солярка - 40 копеек за литр. То есть за килограмм зерна я мог купить примерно три килограмма солярки. А сегодня, чтобы купить тонну солярки, я должен отдать семь тонн зерна. И с каждым годом мы за свою продукцию можем купить все меньше промышленных товаров.

Вот интересный пример: закон о регулировании сельского хозяйства 1933 года в США определил в качестве краеугольного камня агарной политики концепцию паритета. Если отвез фермер бушель зерна и купил на вырученные деньги рубашку, то и через десять лет за такую же рубашку он должен отдать бушель зерна. С моей точки зрения у нас крестьяне в этом плане сильно обижены.

Еще один глобальный момент - мы на пути к серьезному увеличению неравенства. Сегодня средний класс все чаще попадает в менее привилегированные слои, а богатство перетекает к верхам. Это проблема, на которую обращают внимание многие экономисты.

- Нельзя начать говорить о проблемах в АПК и не затронуть кадровый вопрос. Есть свет в конце тоннеля?

- По-моему, не все еще понимают всю глубину и масштаб надвигающейся кадровой катастрофы. И с моей точки зрения, главная проблема даже не в механизаторах, животноводах, других первичных специалистах. В большей степени она коснулась руководителей всех эшелонов власти, которые бы обладали в полной мере государственным мышлением. Был такой парень - Герберт Ньютон Кэссен, основатель школы бизнеса в Лондоне, учитель первых миллионеров планеты - Моргана, Рокфеллера, Карнеги. Он первый в мире инициировал улучшение условий труда и повышение их заработной платы. Мне повезло, у меня есть в библиотеке его книги. Вот одна цитата:

«Человеческая жизнь слишком коротка для того, чтобы за 30-40 лет активной творческой деятельности, отпущенные нам господом богом, человек мог бы в совершенстве овладеть несколькими профессиями, несколькими специальностями и стать лучшим в каждой из них. Правда жизни состоит в том, что даже среди тех людей, которые всю жизнь занимаются одним и тем же делом, мало вырастает выдающихся личностей. Я, конечно, могу допустить теоретически рождение такого гения, но на практике это очень редкое явление на земле».

В советское время, чтобы человек стал большим руководителем, он проходил все ступени. Сейчас это не обязательно.

Отто Гросс:

- Сегодня в хозяйстве «Степное» 20 тысяч гектаров земли. Но у нас такая зона, что сильно не разгонишься в плане выбора культур, в получении больших урожаев. Приходится экономить, рационально вести хозяйство, не позволяя себе ничего лишнего. В нашей зоне быть конкурентными очень сложно.

В вопросах государственной поддержки нужен дифференцированный подход. Мы должны ориентироваться на уровень доходов крестьянина, который работает на самых худших землях. Так мы сможем сохранить все территории, которые когда-то заселяла Екатерина Великая, а позже процесс продолжил Петр Столыпин.

Интересно, что Отто Гросс, ещё будучи молодым специалистом, возглавляющим отделение большого совхоза, имел все шансы стать серьезным партийным функционером. Впрочем, само слово «шанс» здесь со знаком минус, как бы парадоксально это ни звучало. Фермер всю жизнь не терпел лизоблюдства и холуйства - а это, положа руку на сердце, минимальный «вступительный зачёт» для тогдашней номенклатуры.

Трижды на партийных конференциях совхоза «Табунский» Гроссу предлагали повышение по партийной линии. Выносили на голосование его кандидатуру на должность секретаря парткома – и голосовали единогласно. Маячила блестящая (в понимании большинства) карьера. В советское время от таких предложений отказываться было не принято. А он отказался. Был скандал. Со строптивым Гроссом провели беседу, и вопрос снова вынесли на голосование. Опять лес рук. И опять Гросс отказался. Так три раза подряд.

Бросить вызов общественности, не идти на компромиссы, прямо смотреть людям в глаза – это ведь смелость. Она потом (да и до этого!) много еще проявлялась.

Кстати, символичная цифра 3 в вопросе продвижения по карьерно-партийной лестнице появлялась в судьбе нашего героя не раз. Ему трижды предлагали вступить в команду тогдашнего президента Ельцина – и свет кремлевских звезд сиял, казалось, уже так близко и ласково, обещая новые блага и перспективы.

Трижды ответил отказом Отто Гросс на это предложение. Он всегда твердо знал, где ему надо быть. И знал, что не сможет служить тому, в целесообразность чего не верит. Система бы сломала ему хребет, пережевала и выплюнула – скольких она ломала и до, и после!.. У молодого Гросса хватило мудрости понять, что политика – не его путь. И что его - это поля Табунского района.