В прошлом году ООО «Агрофирма Алтай» в Завьяловском районе завершило строительство крупного животноводческого комплекса для дойного поголовья на 600 мест. Это хорошо продуманный и тщательно просчитанный проект, стартовавший еще в 2017‑м и попавший в краткосрочную «шоковую заморозку» в силу объективных причин. Без ложной скромности можно сказать, что животноводческий комплекс в Чистоозерке — один из самых продуманных и современных в регионе.
По всей территории фермы, ее доильным залам можно водить экскурсии — настолько здесь все сделано с умом. Впрочем, от команды под руководством Алексея Горбика иного можно было и не ждать. Кстати, руководитель «Агрофирмы Алтай» — действующий обладатель титула «Директор года». Он сочетает в ведении бизнеса вдумчивую взвешенность, умение выжидать и смелость рисковать.
По всей территории фермы, ее доильным залам можно водить экскурсии — настолько здесь все сделано с умом. Впрочем, от команды под руководством Алексея Горбика иного можно было и не ждать. Кстати, руководитель «Агрофирмы Алтай» — действующий обладатель титула «Директор года». Он сочетает в ведении бизнеса вдумчивую взвешенность, умение выжидать и смелость рисковать.
— Алексей Николаевич, вы из тех людей, которые делают бизнес тихо, не особо афишируя даже подчас грандиозные свершения. При этом вам, конечно, есть о чем рассказать широкому кругу читателей-коллег.
— Знаете, как говорят: счастье любит тишину. Если не брать в расчет сельхозкооперативы, то мы уже близки к позиции лидера по количеству скота. Сегодня у нашего предприятия 920 голов — дойное стадо, и в ближайшее время планируем довести этот показатель до 1500. А общее поголовье сейчас — больше двух тысяч. Главное, что мы даем круглогодичную занятость двумстам сотрудникам, живущим в сельской местности. Людей стараемся занять круглый год: чтобы были постоянно заняты, получали хорошую зарплату и были уверены в завтрашнем дне. Зарплата у нас неплохая по меркам региона.
— То есть предприятие «Алтай» — надежда и опора населения села Чистоозерки?
— Не только его. У нас четыре отделения в четырех бывших хозяйствах, когда‑то названных по именам населенных пунктов: это были СПК колхоз «Чистоозерский», «Камышенский», «Тумановский» и «Чернавский». Сейчас эти земли у нас.
— Я так понимаю, это небольшие деревни. Все мы наблюдаем типичные процессы — отток населения, особенно из малых населенных пунктов. Где вы сумели набрать для работ на фермах двести человек?
— Большой текучки кадров у нас нет. Во многом это обусловлено занятостью круглый год. Ну а в тех отделениях, где у нас нет животноводства, с кадрами, конечно, тяжелее. Действительно, многие уезжают — из сел — в райцентр, оттуда — в города. Но те, кто остался, работают у нас. Кстати, есть работники, которые приезжают из других сел района. Не так давно к нам в село переехала семья из Волчихи, есть и другие случаи переезда — здесь, пожалуй, работает сарафанное радио, потому что объявлений «требуются» я не даю. Основные вакансии закрыты, кадрового голода нет. Бывает, требуется сотрудник на ту или иную должность, но это рабочий процесс. Хороший костяк у нас сформирован в Чистоозерском и Камышенском отделениях, где есть животноводческие комплексы.
— Вернемся к цифрам по хозяйству. Сколько у вас земли? Хозяйство «разбросано» по району?
— У нас 27 тысяч гектаров, и все земли расположены одним клином. Конечно, есть поля, которые находятся среди околков, где земля более плодородная и работать там интереснее. И есть поля ближе к степной зоне — оттуда уже видно Кулунду. Соответственно, на тех участках другой севооборот. В степи тот же рапс уже не посеешь. Там мы сеем лен.
— Знаете, как говорят: счастье любит тишину. Если не брать в расчет сельхозкооперативы, то мы уже близки к позиции лидера по количеству скота. Сегодня у нашего предприятия 920 голов — дойное стадо, и в ближайшее время планируем довести этот показатель до 1500. А общее поголовье сейчас — больше двух тысяч. Главное, что мы даем круглогодичную занятость двумстам сотрудникам, живущим в сельской местности. Людей стараемся занять круглый год: чтобы были постоянно заняты, получали хорошую зарплату и были уверены в завтрашнем дне. Зарплата у нас неплохая по меркам региона.
САРАФАННОЕ РАДИО — ЛУЧШИЙ КАДРОВИК
— То есть предприятие «Алтай» — надежда и опора населения села Чистоозерки?
— Не только его. У нас четыре отделения в четырех бывших хозяйствах, когда‑то названных по именам населенных пунктов: это были СПК колхоз «Чистоозерский», «Камышенский», «Тумановский» и «Чернавский». Сейчас эти земли у нас.
— Я так понимаю, это небольшие деревни. Все мы наблюдаем типичные процессы — отток населения, особенно из малых населенных пунктов. Где вы сумели набрать для работ на фермах двести человек?
— Большой текучки кадров у нас нет. Во многом это обусловлено занятостью круглый год. Ну а в тех отделениях, где у нас нет животноводства, с кадрами, конечно, тяжелее. Действительно, многие уезжают — из сел — в райцентр, оттуда — в города. Но те, кто остался, работают у нас. Кстати, есть работники, которые приезжают из других сел района. Не так давно к нам в село переехала семья из Волчихи, есть и другие случаи переезда — здесь, пожалуй, работает сарафанное радио, потому что объявлений «требуются» я не даю. Основные вакансии закрыты, кадрового голода нет. Бывает, требуется сотрудник на ту или иную должность, но это рабочий процесс. Хороший костяк у нас сформирован в Чистоозерском и Камышенском отделениях, где есть животноводческие комплексы.
— Вернемся к цифрам по хозяйству. Сколько у вас земли? Хозяйство «разбросано» по району?
— У нас 27 тысяч гектаров, и все земли расположены одним клином. Конечно, есть поля, которые находятся среди околков, где земля более плодородная и работать там интереснее. И есть поля ближе к степной зоне — оттуда уже видно Кулунду. Соответственно, на тех участках другой севооборот. В степи тот же рапс уже не посеешь. Там мы сеем лен.
ЗДРАВСТВУЙ, КРАСНАЯ ДАТСКАЯ
— Вы какую‑то определенную породу коров разводите?
— Раньше у нас были симменталы в обоих отделениях, но два года назад в рамках краевой программы по оздоровлению скота от лейкоза в Чистоозерке мы полностью заменили стадо. Сначала купили шестьсот голов, в прошлом году завезли еще 150. Итого 750 голов голштинской породы. Это принесло свои плоды: если раньше надои были 13–14 литров с одной коровы в сутки, то сегодня мы дошли до 31 литра. Есть отдельные коровы, которые дают по 52–54 литров.
— Это именно из‑за смены породы?
— Да, голштины лучше по молоку, хотя слабее по здоровью, чем симменталы. Зато нам теперь есть куда стремиться. В прошлом году мы занимали 43 место в Алтайском крае по надоям, и появилось желание стать первыми в этом рейтинге. Теперь есть и возможность для этого. К 2025 году мы рассчитываем выйти в лидеры по надоям в регионе.
— Даете себе два года на прорыв?
— Крупные передовые хозяйства могут позволить себе выбраковку коров, дающих меньше 25 литров в сутки. Мы только начали наращивать поголовье, поэтому оставляем «в строю» даже коров, дающих по 15 литров. Таких у нас, правда, осталось немного. Их оставляем, потому что такие коровы еще принесут нам телочек.
— Планируете наращивать стадо за счет собственных животных или еще будете докупать со стороны?
— Недавно, кроме голштинов, мы завезли красную датскую — это первые коровы такой породы в Алтайском крае в молочных хозяйствах. Мы долго выбирали, ездили по регионам и соседним странам, и остановились именно на красной датской. Здоровье у нее как у симментальской породы, а надои и качество молока — как у голштино-фризской. Сейчас мы посмотрим, как «обживутся» эти восемьдесят «новоселов», и возможно, будем наращивать стадо за счет них. В сентябре-октябре они уже начнут телиться, и тогда окончательно станет понятна перспектива. Если результаты оправдают ожидания, то мы, скорее всего, еще купим одну-две группы для улучшения стада. И в ходе наращивания поголовья сможем выбирать лучших из лучших.
— Как говорится, хороший у вас план, товарищ Жуков! То есть вы одновременно руководите двумя процессами: наращиванием стада и повышением качества?
— Да, и я для себя вижу, что за два года мы сможем выйти в лидеры по молоку в крае. Потенциал есть. Конечно, было сложно поменять все стадо сразу. По сути, мы пошли на риск, но он оправдался — с 1 сентября прошлого года мы полностью запустили обновленное стадо голштинов. Все работает.
ПРОГРЕСС ПРОТИВ КЛАССИКИ
— Алексей, у вас в данный момент животные содержатся на двух площадках. Одна из них — суперсовременная, оборудованная по последнему слову науки, при ее строительстве применялись самые новые технологии. Вторая ферма — обыкновенная, каких по стране тысячи. Что скажете: стоит ли вкладываться в масштабное обновление?
— Вот смотрите. У нас сегодня две фермы, и в одной из них, Камышенской, все еще содержатся симменталы, и все процессы устроены по старинке. Если в Чистоозерке у нас современные методы, то там — классические. И, соответственно, надои всего по 13–14 литров с коровы. Затраты в обоих отделениях одинаковые, а надои на новом комплексе выше минимум в 2 раза. Вложились мы в технологии — и сразу получили результат. Но это же, кстати, заодно и наглядно показывает, что тем аграриям, которые не успели перевооружиться, нагнать передовиков будет очень тяжело. С нуля сегодня такое дело не поднять.
Современное оборудование сейчас очень тяжело привезти, цена на него значительно выросла, а ведь нужно еще следовать требованиям закона об обращении с побочными продуктами животноводства. Мы успели построить специальные лагуны, и теперь сепарируем навоз: у нас есть сухая фракция, которая пойдет в поля как перегной, и жидкая, которую также будем вносить в поля через шланговые системы. Этот комплекс нам обошелся недешево. Хозяйства, работающие в меньших объемах и «по классике», вряд ли могут себе позволить подобное.
Что такое ППЖ и при чем тут лагуны:
— По новым правилам жидкие фракции побочного продукта животноводства должны отстаиваться четыре месяца, и затем лаборатория делает по ним заключение. Если она безопасна, мы берем и вносим ее в качестве удобрения в поля. У нас установлено оборудование для выкачки: компрессор и шланговая система. Мы можем доставить ее в поле на расстояние до 6 километров. Есть также специальные бочки
для перевозки жидкой фракции. Одна лагуна вмещает 7 тысяч кубометров, у нас их три. По мере заполнения одной предыдущая уже почти «созрела» для лабораторных испытаний, и ее можно вывозить в поле. Получается постоянный цикл. Мы планируем оставить три лагуны, но увеличим их емкости вдвое. Также у нас оборудованы специальные площадки для хранения твердой фракции. Все по правилам! — рассказывает Алексей Горбик
— По новым правилам жидкие фракции побочного продукта животноводства должны отстаиваться четыре месяца, и затем лаборатория делает по ним заключение. Если она безопасна, мы берем и вносим ее в качестве удобрения в поля. У нас установлено оборудование для выкачки: компрессор и шланговая система. Мы можем доставить ее в поле на расстояние до 6 километров. Есть также специальные бочки
для перевозки жидкой фракции. Одна лагуна вмещает 7 тысяч кубометров, у нас их три. По мере заполнения одной предыдущая уже почти «созрела» для лабораторных испытаний, и ее можно вывозить в поле. Получается постоянный цикл. Мы планируем оставить три лагуны, но увеличим их емкости вдвое. Также у нас оборудованы специальные площадки для хранения твердой фракции. Все по правилам! — рассказывает Алексей Горбик
— Если говорить об инвестициях в оборудование ферм, вы успели приобрести импортную технику?
— Да, у нас техническое оснащение от шведской компании «DeLaval». Они уже ушли с российского рынка, но запасные части возят ребята из «Сибирских молочных технологий». Консультирует нас по кормам «Мустанг Сибирь», у них же берем премиксы. Мы вообще предпочитаем обращаться к профессионалам. Помогает и один московский специалист по животноводству — он часто бывал у нас, и мы к нему летали за обменом опытом. Красную датскую породу мы покупали как раз в его хозяйстве в Калуге.
— Алексей, несколько лет назад у вас уже начиналось весьма амбициозное строительство, насколько помню, роботизированной фермы…
— Место под нее оставлено.
— Пока отказались от столь дорогостоящего проекта?
— Нет, в планах он есть. Если бы в последние два года все было нормально с ценами на сельхозпродукцию, мы смогли бы закончить в том числе и ферму с роботами. Но у нас на животноводческом комплексе ни рубля кредитного нет, все построено исключительно на оборотные средства предприятия. Вообще это мой принцип — не стоит достигать победы любой ценой, семимильными шагами гонясь за результатом. Во главу угла ставится экономика. Мы умеем терпеливо ждать оптимального момента. Вот пример: современный животноводческий комплекс в Чистоозерке начали строить в 2017 году, но закончили только в прошлом — пришлось временно замораживать, когда упала цена на зерно и другую продукцию АПК. Стройка — это вопрос времени. Рано или поздно дойдем и до роботизированной фермы.
— Вы часто бываете на фермах своих коллег — за рубежом, в России, в Алтайском крае. Можете сказать, в чем «фишка» именно вашего хозяйства?
— Без лишней скромности скажу, что в регионе у нас одна из лучших ферм. Здесь все сделано так, как должно быть: мы не экономим на оборудовании даже в мелочах. Само помещение тоже построено в соответствии со всеми современными требованиями к свету и воздуху.
— Да, у нас техническое оснащение от шведской компании «DeLaval». Они уже ушли с российского рынка, но запасные части возят ребята из «Сибирских молочных технологий». Консультирует нас по кормам «Мустанг Сибирь», у них же берем премиксы. Мы вообще предпочитаем обращаться к профессионалам. Помогает и один московский специалист по животноводству — он часто бывал у нас, и мы к нему летали за обменом опытом. Красную датскую породу мы покупали как раз в его хозяйстве в Калуге.
— Алексей, несколько лет назад у вас уже начиналось весьма амбициозное строительство, насколько помню, роботизированной фермы…
— Место под нее оставлено.
— Пока отказались от столь дорогостоящего проекта?
— Нет, в планах он есть. Если бы в последние два года все было нормально с ценами на сельхозпродукцию, мы смогли бы закончить в том числе и ферму с роботами. Но у нас на животноводческом комплексе ни рубля кредитного нет, все построено исключительно на оборотные средства предприятия. Вообще это мой принцип — не стоит достигать победы любой ценой, семимильными шагами гонясь за результатом. Во главу угла ставится экономика. Мы умеем терпеливо ждать оптимального момента. Вот пример: современный животноводческий комплекс в Чистоозерке начали строить в 2017 году, но закончили только в прошлом — пришлось временно замораживать, когда упала цена на зерно и другую продукцию АПК. Стройка — это вопрос времени. Рано или поздно дойдем и до роботизированной фермы.
— Вы часто бываете на фермах своих коллег — за рубежом, в России, в Алтайском крае. Можете сказать, в чем «фишка» именно вашего хозяйства?
— Без лишней скромности скажу, что в регионе у нас одна из лучших ферм. Здесь все сделано так, как должно быть: мы не экономим на оборудовании даже в мелочах. Само помещение тоже построено в соответствии со всеми современными требованиями к свету и воздуху.
— Коммуникации здесь, на новой ферме, справятся с наплывом «постояльцев»?
— Изначально мы строили комплекс на 600 голов, но доильный зал взяли на 1100 — такая у него пропускная способность. По этому поводу надо мной всегда подшучивают мои добрые приятели Михаил Геронимус из «АСМ-Алтай» и Александр Перевозчиков из ТК «Европа»: если я беру всего один трактор, они спрашивают, почему не четыре или пять. Так и с доильным залом вышло — комплекс планировался на 600 голов, а его производительность оказалась вдвое больше. Но в итоге мы не пожалели — такой доильный зал оказался кстати.
— Судя по тому, как вы умеете планировать и ждать, роботизированная площадка вам точно пригодится! Уже просчитывали, во сколько вам обойдется это удовольствие?
— Прошлой весной мы оценили сдачу объекта «под ключ» в 180 миллионов. Проект предусматривает доение 400 голов.
— Алексей, в ваших планах — 1500 коров. Такое стадо — «потолок» для хозяйства?
— Это оптимальное число животных с учетом наших 27 тысяч гектаров земли. Так мы сможем обеспечивать кормовую базу без ущерба основному растениеводству.
— Изначально мы строили комплекс на 600 голов, но доильный зал взяли на 1100 — такая у него пропускная способность. По этому поводу надо мной всегда подшучивают мои добрые приятели Михаил Геронимус из «АСМ-Алтай» и Александр Перевозчиков из ТК «Европа»: если я беру всего один трактор, они спрашивают, почему не четыре или пять. Так и с доильным залом вышло — комплекс планировался на 600 голов, а его производительность оказалась вдвое больше. Но в итоге мы не пожалели — такой доильный зал оказался кстати.
— Судя по тому, как вы умеете планировать и ждать, роботизированная площадка вам точно пригодится! Уже просчитывали, во сколько вам обойдется это удовольствие?
— Прошлой весной мы оценили сдачу объекта «под ключ» в 180 миллионов. Проект предусматривает доение 400 голов.
— Алексей, в ваших планах — 1500 коров. Такое стадо — «потолок» для хозяйства?
— Это оптимальное число животных с учетом наших 27 тысяч гектаров земли. Так мы сможем обеспечивать кормовую базу без ущерба основному растениеводству.
ВРЕМЯ ПЕРВЫХ
— Интересно, а вас не захватила жажда первенства в другой области — в площади пашни? Или вы сказали себе, что 27 тысяч га вполне хватит? Не хочется стать земельным магнатом?
— Кому же не хочется. Но при этом я не хочу разрываться по всему краю: все поля должны быть рядом. Мысли уже есть, как увеличить пашню — не топтаться же на одном месте. Но сначала нужно закончить все здесь.
— Так много важных мелочей на новом комплексе! До всего сами дошли или учились у кого‑то?
— Да все вместе. И ездим много, смотрим, перенимаем лучшее, и сами что‑то усовершенствуем. Главное — стремимся, чтобы и людям, и животным было максимально комфортно.
— Одна из «фишек» некоторых помещений нового животноводческого комплекса — отказ от так называемого светового конька. Вообще‑то было такое хрестоматийное знание всегда, что он обязательно должен быть в коровнике. Как вы пришли к такому революционному новаторству и убрали конек?
— Обратите внимание, что кормовой стол в нашем комплексе сухой, потому что на него не капает со светового конька. А обычно с него бежит конденсат. У нас хорошо работают вытяжки, налажена вентиляция, поэтому конек как таковой и не нужен. Самый же большой минус конька — это жара летом. Солнце нагревает корм, он подсыхает буквально за пару часов, и это отрицательно влияет на поедаемость кормов. У нас за счет того, что в помещении сохраняется прохлада, корова дольше находится на кормовом столе. Отсутствие светового конька на практике доказало свою эффективность.
СЕМИМИЛЬНЫМИ ШАГАМИ
— Вот еще интересный момент. В 2017 году вы начали строить комплекс на 600 голов дойного скота. Сегодня у вас его уже в полтора раза больше, а в ближайшее время вы увеличите дойное стадо до полутора тысяч. Почему у вас были такие скромные планы семь лет назад?
— Семь лет назад у нас и посевных площадей насчитывалось всего 12 тысяч гектаров. За это время приросли пашней, поэтому смогли увеличить поголовье.
— Вы, как человек, мыслящий глобально, никогда не задумывались о перспективах собственной переработки?
— Я был в этом году у Сергея Решетникая Решетника, понаблюдал за его опытом и загорелся желанием делать сыр. У нас сыропригодное молоко высшего сорта, его увозят его в Быстрянку Красногорского района на маслосырзавод. И я подумал, что неплохо бы тоже заняться переработкой. Но потом прикинул и понял, что если делать свое производство сыра, то мощность переработки должна составлять не меньше 50 тонн в сутки. Меньше — значит слишком долго ждать окупаемости. Это как в животноводстве — если у тебя всего 200–300 голов, то они утянут хозяйство вниз. Поэтому есть смысл взвешенно подойти к этому вопросу.
— Ну, вы и так совершили большой прорыв…
— Бывает шаг вперед, а мы сделали прыжок. В Чистоозерке в 2014 году, к примеру, от каждой коровы получали 1,7 литра молока в сутки. Сейчас — 30. Штат вырос из 15 работников — до целого колхоза. Парк машин также резко увеличился, да и техника появилась эргономичная. Сами посудите: в первую посевную на 12 тысячах гектаров потратили 300 тонн солярки. Сегодня на 27 тысячах гектаров хватает 200 тонн до самой заготовки сенажа в июле.
ВАШИ СТАВКИ, ГОСПОДА!
— Многие аграрии скажут вам, что молочное животноводство — это муторно и неприбыльно. Хозяйства закрываются, поголовье снижается. А у вас на этом фоне — грандиозные стройки и далеко идущие планы. Какие вы делаете прогнозы, что ждет отрасль?
— Думаю, что будущее есть у хозяйств, которые успели перевооружиться, построить современные комплексы. С нуля начать работать в молочном животноводстве уже нереально — как и невозможно будет сохранить небольшие хозяйства с парой сотен голов. Я думаю, что наибольший стимул к развитию есть у частного бизнеса — потому что это наши деньги, которые мы можем либо потерять, либо умножить.
— Доводилось терять?
— Не без того! В 2023‑м упустили большую прибыль из‑за града, который уничтожил за раз 350 гектаров рапса. Комбайны только вышли в поле механизатор звонит: «Все, убирать нечего». Я не поверил — ну не может же он все выбить, какой бы крупный ни был! Оказывается, может. Уничтожило 350 гектаров, как по контуру — а это миллионов 50–60 рублей выручки. От сильного урагана семечка и кукуруза пострадали, повредило строения. То есть только от погодных условий, от стихии, которая от нас никак не зависит, мы понесли убытки примерно на 100 миллионов
рублей.
И таких нюансов много. Но что поделать — без минусов не бывает плюсов. Потери были и раньше, просто масштабы сейчас больше.
— Наверное, невозможно выработать иммунитет к таким стрессам?
— Конечно, всегда обидно видеть, как гибнут плоды твоего труда. Но и излишне переживать по этому поводу не стоит. Надо двигаться дальше. В прошлом году у всех озимая перемерзла, а у меня нормально вышла из зимы. Однако в итоге все равно получился неурожай — уже из‑за засухи. По краю в этом сезоне раза в три уменьшились площади под озимыми, а я, наоборот, добавил — с 800 га до 2 тысяч га. В холода озимая пшеница ушла идеальной: зеленая, красивая. Рассчитывал, что на нее будет хорошая цена, раз уж площади под озимыми серьезно снизились по краю. Пока проблем не заметил, в марте проехал на снегоходе — все нормально, снега хватило. Но весна покажет, окончательно станет ясно в конце апреля. Момент риска, конечно, есть. Но если все будет хорошо, она «выстрелит».
— Алексей! До ближайшего казино ехать далековато, поэтому вы прямо на поле ставки делаете? Ну что ж, риск — дело благородное. Расскажите о том, как вы осваиваете No-Till. Вы только частично на него перешли?
— Почти полностью. Остались поля, которые недавно добавились в хозяйство — мы их сначала прогоним через пар, а уже потом начнем сеять по «нулевой» технологии. Есть поля, которые уже 8–9 лет не пахались, и в прошлом году пшеница на них дала 32–34 центнера с гектара. По кукурузе и подсолнечнику поля, посеянные по «нулевке», тоже порадовали хорошим урожаем.
— Каких правил придерживаетесь при реализации урожая?
— Стараюсь формировать запас средств, чтобы их хватало как минимум на год вперед — в виде продукции на складах. Сельское хозяйство — непредсказуемая игра, нужно продавать вовремя. Мы обычно пшеницу продаем сразу после уборки и не жалеем, если потом обнаружили небольшой рост. Потому что больших скачков по этой культуре нет. А вот высокомаржинальные культуры держим на складах, ждем цены.
— Не без того! В 2023‑м упустили большую прибыль из‑за града, который уничтожил за раз 350 гектаров рапса. Комбайны только вышли в поле механизатор звонит: «Все, убирать нечего». Я не поверил — ну не может же он все выбить, какой бы крупный ни был! Оказывается, может. Уничтожило 350 гектаров, как по контуру — а это миллионов 50–60 рублей выручки. От сильного урагана семечка и кукуруза пострадали, повредило строения. То есть только от погодных условий, от стихии, которая от нас никак не зависит, мы понесли убытки примерно на 100 миллионов
рублей.
И таких нюансов много. Но что поделать — без минусов не бывает плюсов. Потери были и раньше, просто масштабы сейчас больше.
— Наверное, невозможно выработать иммунитет к таким стрессам?
— Конечно, всегда обидно видеть, как гибнут плоды твоего труда. Но и излишне переживать по этому поводу не стоит. Надо двигаться дальше. В прошлом году у всех озимая перемерзла, а у меня нормально вышла из зимы. Однако в итоге все равно получился неурожай — уже из‑за засухи. По краю в этом сезоне раза в три уменьшились площади под озимыми, а я, наоборот, добавил — с 800 га до 2 тысяч га. В холода озимая пшеница ушла идеальной: зеленая, красивая. Рассчитывал, что на нее будет хорошая цена, раз уж площади под озимыми серьезно снизились по краю. Пока проблем не заметил, в марте проехал на снегоходе — все нормально, снега хватило. Но весна покажет, окончательно станет ясно в конце апреля. Момент риска, конечно, есть. Но если все будет хорошо, она «выстрелит».
— Алексей! До ближайшего казино ехать далековато, поэтому вы прямо на поле ставки делаете? Ну что ж, риск — дело благородное. Расскажите о том, как вы осваиваете No-Till. Вы только частично на него перешли?
— Почти полностью. Остались поля, которые недавно добавились в хозяйство — мы их сначала прогоним через пар, а уже потом начнем сеять по «нулевой» технологии. Есть поля, которые уже 8–9 лет не пахались, и в прошлом году пшеница на них дала 32–34 центнера с гектара. По кукурузе и подсолнечнику поля, посеянные по «нулевке», тоже порадовали хорошим урожаем.
— Каких правил придерживаетесь при реализации урожая?
— Стараюсь формировать запас средств, чтобы их хватало как минимум на год вперед — в виде продукции на складах. Сельское хозяйство — непредсказуемая игра, нужно продавать вовремя. Мы обычно пшеницу продаем сразу после уборки и не жалеем, если потом обнаружили небольшой рост. Потому что больших скачков по этой культуре нет. А вот высокомаржинальные культуры держим на складах, ждем цены.
Авторы: Мария ЧУГУНОВА, Максим ПАНКОВ.
