Последние идеалисты, или Как в "Русском поле" копируют природу
Новичихинский район. Дождь. Небо и округу будто нарисовали простым карандашом. Вдоль дороги — подсолнечник до горизонта, и ни души. Километр-другой — на полях завиднелись белые пятнышки. Ближе становится ясно — это сенаж в тюках-упаковках. Сотни и сотни этих тюков. Подъезжая к конторе «Русского поля», видим — тюки сложены на подворье у обыкновенных домов...
Руководитель «Русского поля» Андрей Коломеец ждет у порога конторы. Вышел встречать журналиста, в дождь… В конторе тихо, словно кроме Андрея Никифоровича здесь и нет никого. Через минуту в кабинет зайдет еще один Коломеец — Роман, главный агроном, племянник руководителя. И начнется этот разговор.
ЧЕРВЬ СОМНЕНИЯ
Про «Русское поле» мы писали неоднократно, и почти всегда разговор соскальзывал в тему животноводства. Пока ехал, думал: на этот раз надо бы удержать беседу в русле растениеводства и экономики. Андрей Никифорович на это не то усмехнулся, не то удивился: «По-другому не получается. Ни работать, ни даже поговорить». Опять соскользнули.
Для понимания: «Русское поле» — одно из самых современных хозяйств в крае, тем не менее избравшее для себя скорее экстенсивный и местами даже нестандартный путь развития. Однако для Коломейцев то, что они делают, — единственно верная логика и стратегия. Здесь ставят такие эксперименты, что в Сибири никому и не снились.
Один из текущих — как раз на стыке отраслей. По весне в планы входило подкормить около 500 га своих полей (разных культур) вермигумусом. Это когда навоз сначала перерабатывают черви. Такое побочное производство здесь налаживают второй сезон. Сейчас хотят увидеть реальный эффект и целесообразность от этакой экзотики. Но нынешний год заставил отодвинуть задумку. Вермигумус в небольших объемах уже начали получать, но до производственных далеко. Надо докупать оборудование — специальный реактор. Отводить или строить под него отдельное отапливаемое помещение.
«Опыт продолжительный. Интересно, что из этого получится. Этим мы сделаем еще один шаг к производству более натуральной продукции. Так сказать, и себе, и людям. Еще больше снизим химизацию своих полей, — говорит Андрей Коломеец. — Я уверен, что постепенно отработаем эту тему и придем к экономически обоснованной технологии. От навоза‑то никуда уйти не сможем».
Переработка навоза по инициативе сверху (через недавно принятый закон) стала для большинства животноводческих хозяйств в стране ушатом холодной воды, но в «Русском поле» над этим думают годы, по своей инициативе.
«Как получить урожай на удобрениях сегодня знает каждый. Интенсивная технология в крае четко сложилась. Никто не будет морочить себе голову каким‑то вермигумусом, когда есть ЖКУ, — говорит Андрей Никифорович. — Мы в этом смысле стоим на развилке. Сейчас самих себя в этом смысле нужно переломить».
К слову, жидкие удобрения в «Русском поле» готовят и применяют — точечно и скрупулезно. Предварительно даже очищают обратным осмосом воду для раствора.
«За рубежом достаточно большой опыт по вермигумусу. Есть обоснованный опыт в сравнении с минеральными удобрениями — не в пользу вторых. Конечно, при вермигумусе урожайность всегда будет пониже, однако прибыль за счет снижения себестоимости производства выше при альтернативе. Да, на интенсивной технологии больше валовка, но больше придется и перевозить, и хранить. Износ техники опять же, — включается в разговор Роман Коломеец. — Что нам предстоит сделать, так это поверить в чужой опыт, вложиться в оборудование и начать производство».
Сомнения все ж таки гложут. Во-первых, то, что производит червь — не совсем удобрение, а скорее активатор почвы — жизни бактерии и грибов, которые заставляют почву работать иначе. Здесь масса тонких настроек. Роман называет это — копировать природу.
В пользу нового подхода говорит и нынешняя стоимость удобрений. Например, на подсолнечнике, себестоимость производства которого в начале 2022 года составила в «Русском поле» 18 000 рублей на каждую полученную тонну, сегодня взлетела до 26 тысяч рублей — главным образом из‑за подорожания удобрений. В хозяйстве эта статья расходов составила в 2023 году 40 млн рублей. Вот и думают — взять часть этих средств и постепенно (год за годом) удобрять иначе, наращивая поголовье червей (звучит!).
Вносить подготовленный субстрат необходимо как только оттаивает снег. Микроорганизмы в почве проснутся и активизируются гораздо раньше. По сути, метод приближает весну.
«Зарубежный опыт говорит, что на гектар требуется 3 кг вермигумуса. Мы сейчас исходим из потребности 30 тонн в год — не так уж много, — рассуждает Роман. — Для сравнения: перепревшего навоза нужно что‑то около 50 тонн на 1 га. И еще два года времени, чтобы в почве все стабилизировалось».
Пытаются в «Русском поле» удобрять земли и органикой от животноводства. Завозят тюки, распарывают-раскатывают, но часть ниток — сколько ни убирай — попадает в навоз. Перепревая, он оказываются в полях, а нитки в нем гробят рабочие органы агрегатов. И этого никак не победишь, если только не фильтровать навоз.
УПРЯМАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Всю жизнь Андрей Коломеец стремился оптимально снижать себестоимость полеводства и при этом не увлекаться химией. В свое время в хозяйстве осознано ушли от рапса, гороха и сои. Уж очень много химии они требуют.
Сделаем отступление. По сое Коломеец был первопроходцем. Пробовал заняться ею уже на второй сезон своего фермерства — 31 год назад. Взял в Новосибирские партию семян… Ночью 14 июня 1992 года в крае внезапно ударили заморозки, и соя погибла, а с ней заодно и гречиха. На почве тогда было -3. Пшеница только выдержала. Первая неудача не сломила Коломейца, соей он продолжил серьезно заниматься, брали по 18 ц / га. Спустя годы от этой культуры отошли.
«К сожалению, самая низкая себестоимость сейчас как раз у интенсивной технологии, — продолжает руководитель. — Чтобы произвести по‑настоящему экологически чистый продукт, отработанной технологии с нормальной себестоимостью пока, увы, нет. Каждый старается идти своим путем. Мы, например, используем СЗР только при крайней необходимости. Инсектицидами сейчас вообще почти не работаем».
Насекомых-энтомофагов близ полей хозяйства хотят расплодить — есть и такой проект. Не протравливают семена, а вместо этого применяют гриб триходерму. Суть в том, что травленые убивают вокруг себя все бактерии, в том числе и полезные. Поэтому, считают Коломейцы, пусть даже всхожесть и урожайность будут поменьше — не травят. Некоторые коллеги, по словам Романа, воспринимают это как откровенную «дичь». Дескать, зачем? Есть же «лекарство»! А в «Русском поле» считают, что у земли, как у любого живого организма, должны иметься иммунитет и саморегуляция. Ей просто нужно помочь — направлять, заниматься профилактикой. Иначе в один момент природа просто отвернется…
Корма тоже растят без грамма химии. Животные хозяйства в этом плане питаются лучше, чем человек в городах. Только солома после опрыскивания гербицидом попадает к животным. Роман Коломеец говорит: будь у нас рынок, заинтересованный в по‑настоящему натуральной молочке (понятно, что это должно быть оправдано ценой), — в «Русском поле» в эту нишу зашли бы быстрее всех.
Роман — главный идеолог органического земледелия в хозяйстве — говорит, что сейчас мода на натуральное теряет актуальность. Российскому рынку в этом направлении не хватает емкости, людям — пресловутой покупательной способности. Прежде это было оправдано поставками в Европу, тогда тему «разгоняли», а сейчас это не более чем «пустозвонство». И главное, подделок и спекуляций на поприще стало слишком много.
ОЧЕНЬ СТРАННЫЕ ДОЖДИ
В апреле «Русское поле» укрыл 30‑сантиметровый снег. Вегетация основных посевов пришлась на засуху. Андрей Никифорович, кстати, стал сам вести замеры осадков на собственной метеостанции: в мае разом выпало 9 мм, в июне в разное время 15 мм, но все — непродуктивные. В июле 40 мм, но локально, а конкретно полило с середины августа. На тот момент успели убрать только часть чечевицы с горчицей. За две недели в конце лета выпало три месячных нормы, в сентябре — 84 мм — две нормы. Норма — в октябре.
Всходы были — загляденье. Но в дальнейшем культуры чувствовали себя по‑разному. Благодаря нулевой технологии влаги в принципе хватило, однако часть полей все равно сильно пострадала. Твердой пшеницы взяли всего про 11 ц / га. Мягкой — 16 ц / га. Вкруговую зерновые дали 15 ц / га — против 17 ц / га в 2022 году. Гречиха дала 20 ц / га, старт уборки подсолнечника показал около 20 ц / га.
Ситуация в сезоне, по словам директора, пестрая, не сказать что плохая, однако сложнее, чем в среднем. Уборка шла без нервотрепки и авралов, в ровном темпе. Было два-три часа — выходили. Льет — сидели наготове. Людей здесь стараются беречь, порой даже в ущерб производству. На пике уборки — до девяти вечера — молотили всего несколько дней.
Финальные культуры — семечка и кукуруза. Последнюю убирают на зерно. Подсолнечник «кочует» по полям и возвращается туда, где побывал, только через восемь лет — очень уж жадно истощает он землю, и болезни долго за этим следуют. Оставшиеся 4000 га — это кормовой клин. В бурты заложено 50 тысяч центнеров сенажа многолетних трав. Большая часть тюков, кроме тех, что виднелись на полях, уже в закромах: 50 тысяч центренов закатали для себя, и еще 20 тысяч — для пайщиков, у которых хозяйство арендует земли и рассчитывается кормами.
В общем, обеспечены полностью с небольшим переходящим запасом. Делают в «Русском поле» и свой комбикорм. И фасуют сами.
«Из-за влажности в этом году упаковка оправдала себя на 200 %. Сено при такой сырости заготовить невозможно — не просыхает. Сенаж — пожалуйста! Подвялили, накрутили себе и людям. Птицы, бывает, дырявят пакеты, мы постоянно осматриваем и заклеиваем. Герметичность важна, — подчеркнул Андрей Коломеец. — В этом году мы не привезли с поля ни одного килограмма сухого зерна. Все пропустили через сушилку, а некоторые партии — дважды. Влажность свыше 20 % за раз не снизить, а в этом году доходило до 24 %».
Без хорошей сушки сейчас, по мнению Андрея Никифоровича, все равно что без комбайна. С такими объемами потеряли бы львиную долю урожая. Не прогадали в том, что загодя увеличили производительность в подработке и построили собственное хранилище сжиженного газа с запасом на месяц. Сушилки круглыми сутками не выключаются.
ГДЕ ДЕНЬГИ?
Просо, горчица, чечевица — культуры нишевые. Ими в хозяйстве «растягивают» сев и уборку, однако и в экономике хозяйства погоду делают серьезную.
Самой прибыльной в этом году оказалась чечевица — 65 рублей за кг. Для сравнения: если по твердой пшенице экономика в небольшом плюсе, то по мягкой маржинальность практически нулевая. Твердая от мягкой в этом плане может отличаться в два раза. Разница в технологии и себестоимости у них не кардинальная.
Чечевицу с горчицей в «Русском поле» возделывают парой, через рядок — культуры серьезно пострадали от засухи, тем не менее, дали вместе 12 ц / га — примерно пополам. Затраты небольшие — всего одна обработка. Смысл в таком дуэте есть — во‑первых, меньше болеют. Горчица — отличный фитосанитар полей. И уби- рать парой, как ни странно, легче. Одна за другую держится. У многих, кто растил чечевицу одной, ее поприбило дождем в грязь — убрать было крайнее тяжело.
Второй парой пробовали было растить гречиху и просо — экономически союз себя не оправдал. За просо взялись, усмотрев интерес Китая импортировать эту культуру из России. Для начала — 200 га. Если ожидания оправдаются, на следующий год площадь увеличат.
«Сытые» годы позади. Экономика АПК ужимается как шагреневая кожа, а рынки перекраиваются. В этом плане 2020 и 2021 годы были сказкой наяву, в том числе для «Русского поля». Таких денег, как два года назад, Коломейцы прежде в глаза не видели. Применили с умом — а как иначе? Накупили с лихвой техники, построили новые склады, мехток, новую сушилку, навели порядок в животноводстве. В целом подняли матбазу на совершенно другой уровень.
В прошлом году прибыль была скромной. Говорить о текущем руководитель пока затрудняется — до конца не просчитывается. Все же сработали не в ноль. Есть положительные подвижки в животноводстве. Есть надежда на подсолнечник, потому торопиться с его реализацией не станут.
Бережное отношение к людям, земле, технике в хозяйстве — постулат. За рекордами Коломейцы не гонятся. На такой урожайности техника не так быстро «горит». Вложения в машины и оборудование в ближайшие годы будут точечным. Первое на очереди, вероятнее всего, — развитие производства вермигумуса.
КАДРЫ РЕШИЛИ: ВСЕ!
Взгляды у людей со временем меняются, порой разворачиваются на 180 градусов. В последнее время Андрей Коломеец стал смотреть с большим скепсисом на подворье — на то самое, где сейчас лежат белые тюки. Стараниями хозяйства частный сектор хорошо поддерживается по сей день. Прежде агитировали за это сами. Сейчас активно свою позицию не высказывают.
Ничего хорошего в секторе ЛПХ, по мнению Коломейца, сегодня нет. Оставляет желать лучшего качество молока, тем более его цена. Просчитать экономику в секторе по сути невозможно. И все на руках, на «горбу» — просто издевательство над человеком. И впрямь, не поговоришь в отрыве от животноводства…
Несколько лет Андрей Коломеец не появлялся на советах директоров племенных хозяйств края. Долго хотел получить племенной статус по симменталам — не вышло. Мне подумалось: в конец мужика «забюрократили». Оказалось, нет. Суть в том, что в хозяйстве затянулась эпопея с поиском зоотехника. Несколько лет ищут днем с огнем.
Вот так. Наличие или отсутствие одного толкового специалиста, способного надлежащим образом вести племенной учет, решает дело. Почти все остальное в животноводстве хозяйства для статуса уже сделано. Получают от своих симментальских коров около 6000 кг молока за лактацию. Молоко от них самое сыропригодное.
Диверсификация в сторону собственной переработки молока руководителя «Русского поля» не интересует. Вопрос оказался наивным. Тут одного зоотехника‑то не найти, а для маслосырзавода нужен целый пул специалистов. Коллектив редеет: люди постепенно уходят на пенсию, а полноценной смены нет. Эта общая для отрасли беда заставляет наращивать производительность труда при дефиците людских ресурсов. Постоянно думать — как.
В этом плане радует одно — семья. Двое сыновей шагают по стопам, племянник — главный агроном. И вообще в хозяйстве сейчас занято более десятка родственников, если считать зятьев и невесток.
На краевом уровне кандидатуру Андрея Никифоровича рассматривают на присуждение премии «За верность профессии». К наградам Коломеец относится спокойно, и все же — приятно. Есть у него по этому поводу дежурная, но все же честная мысль: «Награждают же не меня одного — коллектив. Я его часть». Наград на стенах конторы Коломеец не вывешивает, ни единой.
ЦИТАТА:
— Поддержка пайщиков — тема где‑то еще актуальная, а где‑то лдям просто перестали давать корма, и проблема решилась сама собой. Люди у нас поднарастили поголовье, и с одной стороны это хорошо, с другой — выросла потребность в заготовке кормов. Ей-богу, проще было бы деньгами отдать, чтобы у механизатора не болела голова — как бы пораньше убежать с основной работы да успеть повозиться на подворье. В этом году я попал в Белоруссию. Давно хотел побывать… Смотрели производство под Минском. И там запрещается держать на подворье никого крупнее кур. Коров и свиней нельзя. Однако каждому рабочему в год выдают 150 кг мясопродуктов, пенсионеру — 100 кг. Надо больше — пожалуйста — по себестоимости.
ОТ АВТОРА
Быть первопроходцем не каждому улыбается. Волосы от этого раньше срока седеют… Весной беседовал с начальником РХСУ одного из районов края, и тот признался, что 30 лет назад думал — не стать ли фермером, но испугался… Хотя мужик не из робкого десятка. Андрей Коломеец понимает, о чем это. Добавляет, что сам мог пойти двумя путями. Даже тремя, учитывая, что думал реализоваться на ниве аграрной науки в Новосибирске. Но — пошел самой трудной дорогой. Трудной и честной. Спасибо за разговор, Андрей Никифорович. Здоровья вам и дождей вовремя