Впервые человек поместил огонь под глиняный свод еще в каменном веке. На Руси глинобитные сводчатые печи строились в X‑XI веках, а свой привычный, традиционный облик они обрели к XVIII веку.
Начиная возводить избу, сначала определяли, где сложить печь, и лишь после этого делали планировку остальных помещений. Отсюда и пошли знаменитые пословицы и поговорки: «Плясать от печки» и «Догадлив крестьянин — на печи избу поставил».
Главное место в доме
Печку строили на настиле массивного сруба — опечье, а под ним оставляли пустое место — подпечье. На опечье хранили всю печную утварь: ухваты, кочерги, лопаты для выпечки хлеба. В подпечье зимой сажали кур, чтобы они грелись и лучше несли яйца.
Красный угол и печь были главными пространствами домашнего бытия, но если иконы, красный угол традиционно больше принадлежали миру мужчин, то печь — атрибут прекрасной половины человечества. Эту часть комнаты подгоняли под размеры хозяйки. Для этого ее усаживали на табурет.
«Расстояние от верхней пуговки на воротнике хозяйки до сиденья табуретки давало высоту свода внутренней части печи, которая, однако, не должна была превышать 60 см. Устье печи должно было быть на 10 см шире плеч хозяйки, а высота его равна их ширине. Шесток в глубину должен быть равен размеру от локтя до кончиков вытянутых пальцев. Высота печи делалась равной росту хозяйки плюс два спичечных коробка», — пишет автор докторской диссертации о сибирском зодчестве А. Майничева.
Часто возведение печи не ограничивалось только снятием мерки — бабы сами «били» печь, собрав соседок, подруг и родственниц. Кирпичные печи вошли в обиход только во второй половине XIX века. Глинобитные печи считались более надежными и проверенными, лучше держали тепло, не отсыревали и с течением времени превращались в монолит, который трудно было разломать даже ломом.
В работу шла обыкновенная красная глина, пластичная, но не жирная. Старожилы битье печи приурочивали к полнолунию, чтобы впоследствии она не трескалась.
Сам процесс протекал быстро, нужно было успевать, пока глина не засохла. Старики с лавок давали советы, а мастера или мастерицы уплотняли слои деревянными молотками или пестами.
В отличие от сегодняшних бетонных подушек под печью основание стремились разместить чуть ниже уровня пола. На него укладывались толстые плахи, позже — металлический лист. Все это засыпали толстым слоем глины. Ставили печной столб, делали перевязку. Затем до определенной высоты возводили из бруса или плах опечек так, чтобы удобно было бить глину. Накладывали слой за слоем толщиной 5–10 см, которые плотно утрамбовывали. Работа распределялась так, что один человек бил, другой «прибивал», то есть ровно утрамбовывал легкими движениями.
Заостренным концом деревянного молотка в каждом слое делались углубления — велось пазование, затем накладывали новый слой и били округлым концом молотка, что было необходимо для большего уплотнения. Опечек поднимали до нужной высоты. Иногда устанавливались боковые деревянные части, которые назывались «задороги». Между слоями глины насыпали немного соли, чтобы слои лучше «сливались», и печь была крепче. На удобной для хозяйки высоте (опять индивидуальный подход) формовали шесток и под печи (гладкую горизонтальную площадку с небольшим уклоном к устью печи), набивая глину в опалубку, которую в дальнейшем разбирали.
Часть деревянных конструкций, которые нельзя было достать из внутренней части печи, сразу обкладывали берестой, чтобы можно было выжечь их за первые топки.
Когда печь была готова, ее топили первый раз, а в дымоходе поджигали бересту. Чтобы конструкция набрала прочности, ее топили некоторое время несколько раз в день, и она постепенно высыхала. Завершение работ по установке печи отмечали всей семьей в тот же день обильной трапезой с пивом и самогоном, приглашая всех «помочан», если работали «по помочи», или мастеров, если их нанимали на работу. Качество печи проверяли новым горшком. Если он при готовке не лопнул, значит, печь сделана на совесть. Треснутый горшок иногда заставляет делать печь заново.
Печь была и входным билетом в общину. «Старожилы не давали строиться новоприбывшим, много раз приезжали и ломали все постройки. Но затем новоселы поспорили с местными жителями, что, если успеют за сутки возвести хотя бы один дом с нужной мебелью и хорошей печью, которую можно будет затопить, тогда они приобретут право на поселение. Поскольку переселенцы строили всем миром, к утру такой дом был готов. Утром над его крышей показался дымок — начали топить печь. Так удалось выиграть спор — поэтому‑то поселок и был назван Игрушка», — рассказывает историк Томской губернии. Часто переселенцы хитрили — в первую очередь ставили печи, обносили ее легкими стенами и тогда получали «право» остаться в поселке.
печные ритуалы
Появление печи давало возможность совершать специальные ритуалы. Потерянный скот звали через печную трубу. Отправляясь в далекое путешествие, хозяин дома обязательно заглядывал внутрь печи, что обеспечивало благополучное возвращение домой. У печи лечили детей от испуга. Наговаривали воду и брызгали наотмашь. Ребенок должен стоять около печи, и посмотрев в устье, сказать: «Что‑то неладно у вас в печи». Приговаривая необходимые слова нужно было бросить три уголька в воду. Если угольки утонут — человек вылечится, если же нет, то причина болезни не в испуге.
и моет, и лечит
Русские печи традиционно строились больших размеров, вокруг них сосредотачивалась основная домашняя деятельность. Печка не только грела и варила — в ней было достаточно места, чтобы париться. Мыться в печах предпочитали молодые девицы, опасавшиеся «банной нечисти». Издревле считалось, что печной пар исцеляет от множества болезней. Не зря говорили: всякая хвороба отцепится, если прогреть свои косточки в печи.
Наши предки выгребали из протопленной печи угли и золу, а затем сажали на лопатах в топку прогреваться больных детей. Печная зола на Руси была обязательным компонентом мазей и отваров.
Печка и зола в деревнях использовались для стирки. Женщина складывала белье в чугунный горшок, наполненный водой, опускала туда мешочек с золой и ставила в печь. После кипячения с темно-серой золой белье становилось не только белоснежным, но и более прочным.
Сельские жители умели по печи предсказывать погоду. Существовал целый свод народных примет, по которому крестьяне подмечали разные детали, а затем толковали их значение. Если дрова в печи горят с треском — будет мороз, а если с гудящим шумом — жди бурана. Дрова горят вяло или гаснут — в ближайшие дни наступит оттепель. Дрова в печи хорошо разгораются и горят с легким потрескиванием, а дым из трубы поднимается вверх — верный признак солнечного и безветренного дня. Дым выгибается коромыслом и стелется по земле — подтверждение предстоящего ненастья.
проще пареной репы
Настоящим испытанием для печей становились крепкие морозы матушки зимы — никольские, рождественские, васильевские или крещенские. В это время становилось понятно, достаточно ли долго печь держит тепло и много ли жару дают заготовленные дрова. Не меньшую роль играла и печная труба. Тепло и чистота воздуха в доме зависели от того, открыты или закрыты в ней задвижки и заслонки. Откроешь заслонку — гарь и дым исчезнут, закроешь — дольше сохранишь тепло.
Преимущество настоящей русской печки — в равномерном распределении жара. Даже в самый лютый мороз она может с одной протопки поддерживать тепло в избе на протяжении суток. Для защиты озимых культур и фруктовых деревьев от вымерзания с помощью открытой печной трубы либо волокового окна крестьяне по традиции совершали обряд заклятия мороза. Обычно печные стенки имеют толщину 25–40 сантиметров, и благодаря этому создается хорошая теплоаккумуляция и возникает эффект термоса. Преимущество настоящей русской печки — в равномерном распределении жара. Даже в самый лютый мороз она может с одной протопки поддерживать тепло в избе на протяжении суток.
Для защиты озимых культур и фруктовых деревьев от вымерзания с помощью открытой печной трубы либо волокового окна крестьяне по традиции совершали обряд заклятия мороза. Старик или самый старший в семье мужчина забирался на печь с деревянной ложкой, наполненной киселем, просовывал голову в волоковое окно и говорил: «Мороз! Мороз! Приходи кисель есть. Мороз! Мороз! Не бей наш овес, лен да коноплю в землю вколоти».
Когда же, закрыв окно, старик начинал слезать с печи, старшая в доме женщина внезапно обливала его водой, чтобы проклятие замерло на его устах. Считалось, что после такого угощения мороз становился добрым и уходил восвояси.
Крестьяне на печи сушили грибы, ягоды и мелкую рыбешку. До середины ХIХ века на Руси любимым овощным блюдом были пареная репа или тыква. Поскольку репа готовилась очень легко, возникло выражение «проще пареной репы». Вымытыми репами набивали чугунный горшок и ставили его на ночь в теплую печь. Готовое кушанье с солью или без нее ели все члены семьи.
Тыкву предпочитали без семян запекать на металлических листах отверстием вниз, а затем ели ее с молоком и хлебом. Традиционная русская печь позволяет приготовить практически все что угодно. В отличие от современных духовок она позволяет придать блюдам особый аромат и национальное своеобразие. На растопленной утром печи можно готовить весь день. Пироги из поднявшегося за ночь теста от печного жара становятся пухлыми, пышными и невероятно вкусными. Отсюда пошла и русская пословица: «Красна изба углами, а печь — пирогами».
Начиная возводить избу, сначала определяли, где сложить печь, и лишь после этого делали планировку остальных помещений. Отсюда и пошли знаменитые пословицы и поговорки: «Плясать от печки» и «Догадлив крестьянин — на печи избу поставил».
Главное место в доме
Печку строили на настиле массивного сруба — опечье, а под ним оставляли пустое место — подпечье. На опечье хранили всю печную утварь: ухваты, кочерги, лопаты для выпечки хлеба. В подпечье зимой сажали кур, чтобы они грелись и лучше несли яйца.
Красный угол и печь были главными пространствами домашнего бытия, но если иконы, красный угол традиционно больше принадлежали миру мужчин, то печь — атрибут прекрасной половины человечества. Эту часть комнаты подгоняли под размеры хозяйки. Для этого ее усаживали на табурет.
«Расстояние от верхней пуговки на воротнике хозяйки до сиденья табуретки давало высоту свода внутренней части печи, которая, однако, не должна была превышать 60 см. Устье печи должно было быть на 10 см шире плеч хозяйки, а высота его равна их ширине. Шесток в глубину должен быть равен размеру от локтя до кончиков вытянутых пальцев. Высота печи делалась равной росту хозяйки плюс два спичечных коробка», — пишет автор докторской диссертации о сибирском зодчестве А. Майничева.
Часто возведение печи не ограничивалось только снятием мерки — бабы сами «били» печь, собрав соседок, подруг и родственниц. Кирпичные печи вошли в обиход только во второй половине XIX века. Глинобитные печи считались более надежными и проверенными, лучше держали тепло, не отсыревали и с течением времени превращались в монолит, который трудно было разломать даже ломом.
В работу шла обыкновенная красная глина, пластичная, но не жирная. Старожилы битье печи приурочивали к полнолунию, чтобы впоследствии она не трескалась.
Сам процесс протекал быстро, нужно было успевать, пока глина не засохла. Старики с лавок давали советы, а мастера или мастерицы уплотняли слои деревянными молотками или пестами.
В отличие от сегодняшних бетонных подушек под печью основание стремились разместить чуть ниже уровня пола. На него укладывались толстые плахи, позже — металлический лист. Все это засыпали толстым слоем глины. Ставили печной столб, делали перевязку. Затем до определенной высоты возводили из бруса или плах опечек так, чтобы удобно было бить глину. Накладывали слой за слоем толщиной 5–10 см, которые плотно утрамбовывали. Работа распределялась так, что один человек бил, другой «прибивал», то есть ровно утрамбовывал легкими движениями.
Заостренным концом деревянного молотка в каждом слое делались углубления — велось пазование, затем накладывали новый слой и били округлым концом молотка, что было необходимо для большего уплотнения. Опечек поднимали до нужной высоты. Иногда устанавливались боковые деревянные части, которые назывались «задороги». Между слоями глины насыпали немного соли, чтобы слои лучше «сливались», и печь была крепче. На удобной для хозяйки высоте (опять индивидуальный подход) формовали шесток и под печи (гладкую горизонтальную площадку с небольшим уклоном к устью печи), набивая глину в опалубку, которую в дальнейшем разбирали.
Часть деревянных конструкций, которые нельзя было достать из внутренней части печи, сразу обкладывали берестой, чтобы можно было выжечь их за первые топки.
Когда печь была готова, ее топили первый раз, а в дымоходе поджигали бересту. Чтобы конструкция набрала прочности, ее топили некоторое время несколько раз в день, и она постепенно высыхала. Завершение работ по установке печи отмечали всей семьей в тот же день обильной трапезой с пивом и самогоном, приглашая всех «помочан», если работали «по помочи», или мастеров, если их нанимали на работу. Качество печи проверяли новым горшком. Если он при готовке не лопнул, значит, печь сделана на совесть. Треснутый горшок иногда заставляет делать печь заново.
Печь была и входным билетом в общину. «Старожилы не давали строиться новоприбывшим, много раз приезжали и ломали все постройки. Но затем новоселы поспорили с местными жителями, что, если успеют за сутки возвести хотя бы один дом с нужной мебелью и хорошей печью, которую можно будет затопить, тогда они приобретут право на поселение. Поскольку переселенцы строили всем миром, к утру такой дом был готов. Утром над его крышей показался дымок — начали топить печь. Так удалось выиграть спор — поэтому‑то поселок и был назван Игрушка», — рассказывает историк Томской губернии. Часто переселенцы хитрили — в первую очередь ставили печи, обносили ее легкими стенами и тогда получали «право» остаться в поселке.
печные ритуалы
Появление печи давало возможность совершать специальные ритуалы. Потерянный скот звали через печную трубу. Отправляясь в далекое путешествие, хозяин дома обязательно заглядывал внутрь печи, что обеспечивало благополучное возвращение домой. У печи лечили детей от испуга. Наговаривали воду и брызгали наотмашь. Ребенок должен стоять около печи, и посмотрев в устье, сказать: «Что‑то неладно у вас в печи». Приговаривая необходимые слова нужно было бросить три уголька в воду. Если угольки утонут — человек вылечится, если же нет, то причина болезни не в испуге.
и моет, и лечит
Русские печи традиционно строились больших размеров, вокруг них сосредотачивалась основная домашняя деятельность. Печка не только грела и варила — в ней было достаточно места, чтобы париться. Мыться в печах предпочитали молодые девицы, опасавшиеся «банной нечисти». Издревле считалось, что печной пар исцеляет от множества болезней. Не зря говорили: всякая хвороба отцепится, если прогреть свои косточки в печи.
Наши предки выгребали из протопленной печи угли и золу, а затем сажали на лопатах в топку прогреваться больных детей. Печная зола на Руси была обязательным компонентом мазей и отваров.
Печка и зола в деревнях использовались для стирки. Женщина складывала белье в чугунный горшок, наполненный водой, опускала туда мешочек с золой и ставила в печь. После кипячения с темно-серой золой белье становилось не только белоснежным, но и более прочным.
Сельские жители умели по печи предсказывать погоду. Существовал целый свод народных примет, по которому крестьяне подмечали разные детали, а затем толковали их значение. Если дрова в печи горят с треском — будет мороз, а если с гудящим шумом — жди бурана. Дрова горят вяло или гаснут — в ближайшие дни наступит оттепель. Дрова в печи хорошо разгораются и горят с легким потрескиванием, а дым из трубы поднимается вверх — верный признак солнечного и безветренного дня. Дым выгибается коромыслом и стелется по земле — подтверждение предстоящего ненастья.
проще пареной репы
Настоящим испытанием для печей становились крепкие морозы матушки зимы — никольские, рождественские, васильевские или крещенские. В это время становилось понятно, достаточно ли долго печь держит тепло и много ли жару дают заготовленные дрова. Не меньшую роль играла и печная труба. Тепло и чистота воздуха в доме зависели от того, открыты или закрыты в ней задвижки и заслонки. Откроешь заслонку — гарь и дым исчезнут, закроешь — дольше сохранишь тепло.
Преимущество настоящей русской печки — в равномерном распределении жара. Даже в самый лютый мороз она может с одной протопки поддерживать тепло в избе на протяжении суток. Для защиты озимых культур и фруктовых деревьев от вымерзания с помощью открытой печной трубы либо волокового окна крестьяне по традиции совершали обряд заклятия мороза. Обычно печные стенки имеют толщину 25–40 сантиметров, и благодаря этому создается хорошая теплоаккумуляция и возникает эффект термоса. Преимущество настоящей русской печки — в равномерном распределении жара. Даже в самый лютый мороз она может с одной протопки поддерживать тепло в избе на протяжении суток.
Для защиты озимых культур и фруктовых деревьев от вымерзания с помощью открытой печной трубы либо волокового окна крестьяне по традиции совершали обряд заклятия мороза. Старик или самый старший в семье мужчина забирался на печь с деревянной ложкой, наполненной киселем, просовывал голову в волоковое окно и говорил: «Мороз! Мороз! Приходи кисель есть. Мороз! Мороз! Не бей наш овес, лен да коноплю в землю вколоти».
Когда же, закрыв окно, старик начинал слезать с печи, старшая в доме женщина внезапно обливала его водой, чтобы проклятие замерло на его устах. Считалось, что после такого угощения мороз становился добрым и уходил восвояси.
Крестьяне на печи сушили грибы, ягоды и мелкую рыбешку. До середины ХIХ века на Руси любимым овощным блюдом были пареная репа или тыква. Поскольку репа готовилась очень легко, возникло выражение «проще пареной репы». Вымытыми репами набивали чугунный горшок и ставили его на ночь в теплую печь. Готовое кушанье с солью или без нее ели все члены семьи.
Тыкву предпочитали без семян запекать на металлических листах отверстием вниз, а затем ели ее с молоком и хлебом. Традиционная русская печь позволяет приготовить практически все что угодно. В отличие от современных духовок она позволяет придать блюдам особый аромат и национальное своеобразие. На растопленной утром печи можно готовить весь день. Пироги из поднявшегося за ночь теста от печного жара становятся пухлыми, пышными и невероятно вкусными. Отсюда пошла и русская пословица: «Красна изба углами, а печь — пирогами».
